Тени. Сплетенные тьмой

Я крепко сжала в кулаке кольцо, как будто таким образом могла скрыть тот факт, что оно было украденным. Скрыть, что я подло обокрала парня, подарившего мне первый в жизни поцелуй. Поймет ли он, почему я так поступила, когда получит кольцо обратно? Или для него это в любом случае останется предательством?

– Мне очень жаль, – прошептала я в темноту и моргнула, единственная слеза в уголке глаза скатилась по щеке.

Поцелуй оказался невероятно ярким. Сначала такой нежный и скромный, затем голодный и… освобождающий, словно он забирал все плохое, что таилось во мне, каждую частичку боли, и сделал меня легкой, как перышко.

Сглотнув, я абсолютно не хотела думать о том, что там произошло. Я сама себе это придумала? Комната страха создала мне картинки, которых на самом деле не было?

– Я схожу с ума! – пробормотала я и снова со страхом посмотрела в сторону церковного двора. В лунном свете улица казалась заброшенной, не было видно ни одного человека, ни единого движения. Был ли Бастиан еще там? Я не видела, как он возвращался, хотя я не знала точно, как долго я распутывала тут свои мысли.

Достаточно долго, потому что у меня онемели ноги. Я через силу встала и смахнула волосы со лба. Кольцо в моей руке ощущалось странно, но я не решалась засунуть его в карман юбки. Потерять его было бы настоящим провалом.

Поэтому я обхватила теплое серебро и попыталась убедить себя, что не виновна в этой краже. Я его лишь одолжила. Но Бастиан не знал об этом. И он, непременно, догадается, у кого кольцо, сразу, как только заметит его пропажу, это я знала точно. Было бы лучше сразу передать его Кроссу, чтобы он все разрешил.

Я раскрыла кулак и посмотрела на свою добычу. Выгравированные символы преломляли лунный свет, над металлом было заметно темное свечение. Кольцо было старым. Семейная реликвия, как сказал Кросс.

Оно было теплым. Слишком теплым для обычного серебра. Даже цвет… не как у чистого серебра. Я надела его на палец, и меня словно ударило током.

ПАПА!

Я стянула кольцо и вытянула его как можно дальше от себя. Мой пульс стал заоблачным, создавалось впечатление, что металл пульсирует. Я покачала головой и заставила себя спокойнее дышать.

Снова в голове всплыло воспоминание.

ПАПА!

Я тяжело вздохнула и прижала руку к животу. Голос матери, мягкий и заботливый, звучал в моем ухе.

– Ты доверяешь этим людям? – поинтересовалась она, и я снова ощутила, как моя щека прикасалась к деревянной двери, в руках у меня был лист бумаги. Я чувствовала запах бекона на сковородке, потому что мама готовила обед. Она вытерла руки о фартук и подошла к папе. – Не знаю, Джек, мне все это не нравится.

Я не видела их лиц, но то, что отец положил руки маме на бедра, и звучание его голоса говорило о том, что он улыбался.

– Мне это тоже не нравится, – заверил он ее, и я услышала, как он ее поцеловал.

Тем не менее мама была обеспокоена.

– Тогда откажись от этого заказа, Джек. Здесь что-то неладное.

– Я подумаю. Но, может, они всего лишь безобидные дураки. Фантазеры. Я попытаюсь что-нибудь разузнать перед тем, как решить – принимать или отклонять заказ, – ответил он, и я помню то угнетающее чувство, которое пробудили во мне эти слова. И о том, что я не хотела больше подслушивать. Я протиснулась через дверной проем и вошла на кухню. Мне нравилось, что мама с папой держались за руки, и я прижалась к ним. Папа засмеялся и поднял меня на руки. Мне нравилось, когда он меня поднимал. Тогда я могла смотреть в его глаза. Они были для меня открытой книгой. В тот день я разглядела в них напряжение. И надежду на счастливый конец.