Тени Старого Арбата

– Ко мне это не относится. И вот еще одна фраза, которая звучит в моей голове: «Дарить подарки раньше времени – плохая примета».

– Ну, это уже серьезно! – Михаил тоже встал, подошел к приятелю и похлопал его по плечу: – Успокойся, Максим. Я полностью тебе доверяю. Не знаю более хладнокровного и здравомыслящего человека, чем ты. – Вернувшись в кресло, он повторил вопрос: – Что скажешь про смерть горничной?

– Она выпала из окна.

– Это я знаю.

– А я это видел.

– Свела счеты с жизнью или не удержалась?

– Ни то ни другое, – сказал Кречетов.

– Думай, что говоришь! – В раздражении Михаил открыл ящик стола, достал оттуда сигареты, но, передумав, бросил обратно.

За это короткое время Кречетов успел заметить в нем пистолет «зауэр», и напрямую спросил:

– Зачем держишь в столе оружие?

– Пистолет к делу не относится. Давай говорить по существу.

– Ну, давай, – Кречетов сел в кресло.

– Значит, ты считаешь, что Лесю выбросили из окна?

– Ее вытолкнул человек, которому она доверяла. Или, по крайней мере, не ожидала, что он это сделает.

– У тебя есть основания?

– За несколько секунд до падения я видел чье-то отражение в створке окна.

– Меня это бесит! – Михаил с размаху хватанул кулаком по столешнице. – Знаешь, кто?!

– Нет.

– В том-то и дело! Ни в чем не повинные люди умирают, а мы не знаем, кто виноват! Послушать Эмму Леонидовну, так все дело в проклятых стенах и бесплотных субстанциях. Но мы-то с тобой закоренелые материалисты.

– Убийца живет в твоем доме, – сказал Кречетов.

В ответ Михаил отрывисто бросил:

– Аргументируй.

– Леся была жива, когда я к ней наклонился. Она кое-что сказала.

– Следователь об этом не говорил.

– Он не знает, – признался Кречетов.

– Не рассказал ему? Почему?

– Когда услышишь ее слова, все поймешь.

Михаил откинулся на спинку и положил руки за подлокотники кресла. Его взгляд сделался тягостно пристальным, и вместе с тем отсутствующим. Казалось, будь у него выбор, он бы предпочел ничего не знать и не слышать. Но вопреки своему желанию, он проронил:

– Говори.

– Она сказала только две фразы: «здесь страшно» и «они все заодно».

Самаров скривился и замотал головой, как будто испытал сильнейшую боль, и тут же пришел в бешенство:

– Я перетрясу этот дом! Если надо – разберу на кирпичи! Но отыщу этого гада!

– Или гадину, – сказал Кречетов. – Есть три варианта: мужчина, женщина или…

– Кто еще? – недоверчиво спросил Михаил.

– Дух бестелесный. В полном соответствии с теорией твоей тетушки.

– Брось! Мне и без твоих острот плохо. Лучше скажи, что будем делать?

– Самое простое – заявить в полицию.

– Это исключено, – обрубил Михаил. – По крайней мере, сейчас.

– Тогда надо разбираться самим.

– А разве не об этом я тебя попросил?

– Нужна подробная информация обо всех, кто живет в доме.

– Имеешь в виду прислугу?

– О них мы уже говорили и с тобой, и с Эммой Леонидовной. Меня интересуют гости. Начнем с Константина.

– Вот уж удивил…

– У меня имеются к нему кое-какие вопросы.

– Ну, что тебе рассказать? С его отцом я служил в армии, с тех пор мы и дружим. Семья у Константина хорошая, отец – строитель, мать – архитектор. Больших денег нет, но живут в достатке, имеют большой дом. Когда приезжаю в Тюмень, останавливаюсь только у них.

– А сам Константин? Что про него скажешь?

– Мальчишка вырос хороший, живет по средствам, лишнего у отца не просит. В детстве, бывало, привирал.

– Врун?

– Скорее фантазер.

– Слышал, он ждет места в общежитии? – спросил Кречетов.

– Когда дадут – сразу переедет. По крайней мере, так говорит. А как по мне, так пусть остается здесь. Я не против.

– В наше время общежитие выделяли до начала семестра. Не думаю, что все настолько переменилось. Сейчас уже октябрь. Что-то не складывается. Не допускаешь, что у Константина в твоем доме есть некий интерес?

Михаил взглянул на приятеля с сожалением, словно удивляясь, как плохо тот разбирается в людях.

– Константин – совсем мальчишка. – Он показал рукой: – Я знал его еще вот таким.

Кречетов сдержанно усмехнулся:

– На своем веку я повидал немало таких «мальчишек» – убийц, грабителей и насильников… Такие сантименты им были до лампочки.

– Плохая твоя профессия, – проговорил Михаил. – Удивляюсь, как после стольких лет в органах ты веришь людям.

– А кто тебе сказал, что я верю?.. – спросил Кречетов, и они замолчали.

Казалось, что время остановило свое течение, пока Михаил не произнес:

– Я часто созваниваюсь с отцом Константина. Если бы что не так…

– Вы с ним не ссорились?

Михаил решительно помотал головой.

– Что нам делить? Он – в Тюмени. Я – здесь, в Москве.

– Нет общих дел? Финансовых обязательств?

– Нет. Никаких.

– Ну, хорошо, про Константина забыли. Что скажешь про Ольгу?

– Жена троюродного брата. Что про нее сказать? Родственница, седьмая вода на киселе.

– И все же.

– Работает учителем, не знаю чего…

– Литературы, мы с ней говорили.

– Двое детей, – продолжил Михаил. – Судя по всему, хорошая мать и жена. Говорят, брат не жалуется.

Кречетов спросил:

– С братом когда в последний раз виделся?