Тени в янтаре

— У двуликих есть один важный недостаток, отличающий их от живых, — чарку я уже подносила к губам, — так их можно распознать среди нас. Выглядят они, как живые, ходят, как живые, но их кожа холодная, словно лед. Они обретают плотность благодаря чужим энергиям, но в живых это их на самом деле не превращает.

Я поднесла чарку к губам, а Император выпрямился, напрягшись сильнее.

— Что дальше? — Потребовал он, останавливая меня от последнего движения.

— Дальше? Они встретились тайно и уединились. Двуликая не давала к себе прикасаться, не выдавая своей сущности, а сын чиновника жаждал ей завладеть. Но, как известно, тот, кто хочет — добивается. Вот и…

Я осушила чарку неожиданно, снова волна вздохов и охов. Я уже устала от постоянного напряжения, ожидая неизбежного, а потому голова меня чуть подвела. Слишком резко откинула ее назад, а потому покачнулась. Все вздрогнули. Поймав на мгновение взгляд Императора, я заметила в его глазах сожаление. Будто он не узнает, чем дело кончится. А что? Разве он будет переживать за мою жизнь?

Я покачнулась несколько раз, потом сделала вздох, еще один, и еще… жива. Очередное облегчение.

— Итак, они остались вдвоем, — улыбнулась я, будто радуясь, что привлекаю внимание. — Месть почти осуществилась, девушка позволила к себе прикоснуться, а юноша внезапно понял, что перед ним не та, кого он выбрал для своих утех. В миг ее прекрасное лицо вернулось к истинному, и юноша в ужасе ее узнал.

— Была двуликая беспощадна, собираясь мучить того, кто поступил с ней так ужасно. Однако случилось неожиданное: юноша стал просить прощения. Он не просил пощады, только прощения. Девушка сжалилась над ним, и они проговорили всю ночь. Юноша испытал истинное сожаление, а девушка… Когда она была живой, она полюбила юношу. И теперь пробудилось в ней сострадание. Не погубила она юношу, а с первыми петухами растворилась она в предрассветных сумерках и более не беспокоила того, кто погубил ее.

— И… всё? — Император казался огорченным и негодовал.

— Суть данной истории в том, что каждый злой дух мечтает о мести, но за ней может крыться нечто большее. За что он мстит? Что сделал ему тот, кто пробудил в нем эту жажду? Если это понять, можно победить. Но только в том случае, если раскрыть мотивы двуликого.

Мы снова смотрели друг другу в глаза, Император не гневался, я не боялась, мы договаривались. Он понимал. Понимал, что я даю ему подсказку, какую, возможно, могли дать ему его спириты, но опасались это делать. И только в такой момент я могла позволить себе говорить столь смело.

Больше вопросов он мне не задавал, а передо мной остались еще две чарки…

Вздохнула, протянула ладонь, начала водить ею над ними. Итак, всё просто: либо жизнь, либо смерть. Вот они, обе передо мной. В одной таится яд, в другой — моё спасение. Выбирать мудро…

Глубокий вздох, ладонь нащупывает последнюю чарку, ведь если я выпью яд, я погибну. А если не яд, то последнюю мне осушать не придется. Прижимаю чарку к себе, словно котенка, молю о снисхождении, помощи, будто если там яд, она может поменяться местами с безопасной водой. Тело реагирует, дает мне сигнал, что уже достаточно воды.

Но последнего не избежать…

Внезапно так остро чувствую на себе взгляд, что не могу не обернуться. Двери в зал всё еще распахнуты, заходи, кто хочешь. И у входа стоит Сонар. Внутри всё сжимается, когда я понимаю, что Тэрин отвлек его и большую часть испытания Сонар пропустил. Осталось последнее…

Что я могу понять по нему? Что он недоволен? Зол? Обижен? Огорчен? Он как всегда непроницаем, недоступен, далек и холоден. Что таится за печатями его отстраненности? Кто же знает ответ на этот вопрос? Точно не я. Но ведь Сонар не спешил мне помешать. Как будто он на это действительно способен…

Итак, последнее мгновение, я подношу чарку к губам, выдыхаю, и задерживаю дыхание. Пью медленно, осторожно, будто это поможет. Но, в конце концов, чарка оказывается пуста…

Организм бунтует, и я с трудом подавила рвотный позыв. У толпы едва нашлись силы на вздохи. Все замерли, напряглись, а я еле-еле сдерживала себя… что это за реакция? Я… уже?..

Проходило. А я всё еще не умирала. Дрожащей рукой перевернула чарку и поставила ее на место. Тишина всё еще висела в зале, когда по едва заметному велению Императора, к столику подбежал один из слуг с двумя большими прозрачными графинами с водой, поставил их на столик. В тот, что справа он вылил содержимое последней чарки.

Затем он достал маленькую колбочку из-за пазухи и капнул сначала в левый графин — ничего не произошло. То же самое он сделал и с правым графином и все вокруг встрепенулись, даже Император. Потому что капля, попавшая в воду, сразу стала черной, зазмеилась в прозрачной воде, отравляя ее подчистую.

Яд действительно был в ней.

Все снова замолчали. Наверное, поэтому голос Императора, приглушенный, но прозвучал так неестественно оглушающе.

— Ты прощена.