Тени войны

На разбросанных в большом количестве подушках, в широком пестром халате и с аккуратно убранными волосами спящая девушка казалась еще более красивой, чем прежде, но какой-то чужой. Морису даже захотелось для собственного успокоения разбудить Анупу и скорее убедиться, что ее глаза так же преданно смотрят на него.

Он глубоко вздохнул и, выбравшись из-под полога, завел с возницей, у которого вместо ушей остались только обрубки, беседу о том о сем. Раб живо отвечал, сам рассказывая о своей нелегкой рабской жизни, а Морис кивал и кивал.

Собеседник о чем-то спросил Мориса.

— Ты о чем? — не понял тот.

— Я спрашиваю, почему у тебя на лице растут волосы? Ты туряк?

— Какой еще туряк?! Нет, я не туряк! — обидчиво возразил Морис.

— Оно, конечно, может, и не туряк, — продолжал раб, — но ведь только у туряков волосы на лице. — А потом подумал и добавил:

— И на спине. — И наконец, уважительно пошевелив обрубками ушей, поставил точку:

— И на ногах.

— Ха! Но ведь у меня-то нет волос на ногах!.. Посмотри! — И Морис для пущей убедительности задрал штанину.

Лысый раб нагнулся, рассматривая предъявленные доказательства. Обрубки ушей снова задвигались — теперь уже недоуменно. Неизвестно для чего он даже поскреб колено подозреваемого заскорузлым позеленевшим ногтем. Мориса аж передернуло при этом.

— Ну что, убедился? — победоносно, высоким фальцетом почти прокричал он и поспешно одернул штанину.

Возница молча погонял своих буйволов дальше, не обращая на своего спутника никакого внимания, «Кто его знает, о чем он думает, скотина? — ворочалось у Мориса в мозгах. — И кто они такие, эти туряки? Может быть, бунтовщики по-ихнему. А то, не ровен час, разорется, монстр безухий, и спалят меня на обочине за несогласие с принципами иль еще за что! Надо у него побольше выведать».

— Слушай, дорогой, — с подчеркнутым безразличием начал Морис, — а кто они такие, эти туряки? — Но в голосе послышались предательские льстивые нотки.

— Туряки-то? Вон видишь, все воины доспехи надели — мы идем по земле туряков. Это люди такие… дикие, с большими дубинами. Очень сильные и волосатые, — тут раб покосился на Мориса, — вроде тебя!

— Да ты что, издеваешься?!

— Мо-рис… — раздался за спиной нежный голос.

Морис, вздрогнув, замер, боясь повернуться.

— Мо-рис… — повторили настойчиво.

Они сидели на мягких подушках, взявшись за руки. Сидели и смотрели друг на друга. Сидели и молчали. Морис хотел было уже что-то сказать, но потом передумал. И они снова молчали.

— А-а-а-а! У-у-у-у!.. — завыли откуда-то хором. Словно взбесилась сразу целая стая волков. И тут же:

— А-а! Туряки!.. Туряки!..

Слышно было, как, всхлипывая от страха, старый раб неловко шлепнулся с козел на пыльную дорогу. Вот застучали по земле его худые колени — старик пополз под телегу, — удар, бедняга едва не пробил себе голову о деревянную ось. Со всех сторон уже доносился шум битвы: треск дерева, крики, предсмертные хрипы.

Вдруг совсем рядом раздались хрюкающие звуки, и кто-то, тяжело топоча, подбежал к кибитке и с сопением и звериным нетерпением принялся выволакивать умоляюще вопящего старика из-под телеги. Морис вскочил с подушек и, путаясь в пологе, поспешил вылезти наружу. Преодолев наконец сопротивление занавески, он увидел следующее:

Огромного роста человек, на три головы выше стоявшего с раскрытым ртом самого Мориса, весь в черной, не очень густой шерсти, одной рукой раскручивал над головой, словно дохлую кошку, дико орущего лысого раба, в другой у мохнатого гиганта была увесистая сучковатая дубина, казавшаяся при его росте миниатюрной. Он еще крутанул раза два, затем с характерным:

«Ы-ы-х!» — шмякнул лысого с противным треском о твердую дорогу, подняв при этом облако серой пыли. Визгливый, раздражающий Мориса крик старика сразу же прекратился.

Морис оглянулся. Вокруг кипел бой. Волосатые великаны, размахивая своими дубинами, смело нападали на превосходящего их по количеству противника, но солдаты вели бой хладнокровно и ловко уворачивались от смертельных ударов, причем, в свою очередь, ухитрялись наносить колющие удары железными иглами. Недостаточно проворные храбрецы попадали под дубины и бесформенными кулями падали на землю.

Туряков была сотня с небольшим, но они сильно теснили войско императора, к тому же эти гиганты, несмотря на свои размеры, легко передвигаясь, уходили от игл нападающих и мгновенно переходили в атаку.