Тени войны

Тро закрыл от удовольствия глаза, когда чесальщик первый раз прошелся по бедрам щеткой из нежных речных водорослей. Потом по коленям рукавицей из меха выдры и только после этого — по голеням костяшками пальцев.

Эта комбинация повторялась несколько раз, пока чесальщик не посчитал, что можно переходить к ступням. Его сильные пальцы, казалось, разобрали старческие ревматические ступни по косточкам, и император только охал, но терпел, зная, что главное еще впереди. И наконец, когда ноги были уже неощутимы, чесальщик деревянной щеткой принялся энергично скрести по ступням императора, а тот, выгибаясь дугой, затрясся, как в припадке…

Еще минут пять после этого император сидел, уставившись в точку, приходя в себя от потрясения.

Когда глаза Тро ожили и задвигались, Худина щелкнул пальцами, и на смену рабам в синем пришли рабы в зеленых одеяниях и принесли туалеты императора. Худина сам навешивал на тощие плечи Тро слой за слоем дорогие разноцветные одежды, а рабы тщательно перевязывали каждую одежду ленточками.

Потом пошли брошки, цепочки и заколки. На голову водрузили алую шелковую шапочку и, как последний штрих, вставили в уши жемчужные серьги.

Массивные резные двери распахнулись, и взору многочисленных придворных, находящихся в круглом тронном зале, предстал почитаемый как божество император Тро.

Загремели железные барабаны, все присутствовавшие в зале свободные граждане упали ниц. Четыреста безруких рабов — символ несметного богатства, стоявшие в ожидании вдоль стен, метнулись на пол перед божественным и, попадав на спины, застелили ковром человеческих тел дорогу от парадных дверей до тронных качелей.

Этот ежедневный ритуал ввел сам Тро. До него все императоры довольствовались обычным ковром, но с тонкой подачи Худины, заботившегося о ревматических ногах божественного, эта чудная мысль появилась в мудром мозгу великого из великих.

Его гениальность состояла и в том, что он придумал рубить некоторому количеству рабов руки по локоть. У императора их было четыреста — рабов без обеих рук. Придворные вельможи имели по полусотне, да и то некоторые только одноруких, чтобы не было стыдно перед соседями. Конечно, покалеченный раб не приносил никакого дохода — напротив, сплошные убытки, так как за ним был необходим отдельный уход. К тому же безрукие счастливчики должны были иметь украшения из чистого железа, выглядеть опрятно и упитанно. Количество этих нахлебников и определяло богатство вельможи.

Барабанный грохот и восхваляющие выкрики сопровождали шествие босого императора по мягким теплым животам рабов. С одной стороны Тро поддерживал за руку Худина, а другой рукой божественный держался за плечо своего старшего сына — рослого, но совершенно лишенного разума юноши.

Ое — так звали его — не разговаривал вовсе, косил глазами, пускал слюни и регулярно гадил в залах дворца. Его мать за рождение неполноценного наследника, по законам империи, была умерщвлена ядом, который принесли жрецы из храма Железного Отца.

Вторая жена. Анис, родила вполне здорового мальчика, и Тро был этому безумно рад. Наконец-то он заткнул глотки врагам, нашептывавшим из-за спины о порче, посланной Железным Отцом на императора за его неразумное правление.

Тро сошел с последнего теплого рабского живота и подождал, пока двое подбежавших служителей наденут ему на ноги нарядные мягкие тапочки. В них он взошел по лестнице, застеленной шкурами диких животных, к трону. Сел поудобнее и дал знак рукой.

Специально поставленный раб начал вращать колесо, приводящее в действие потаенный механизм, и тронные качели с императором поплыли по кругу.

Вельможи поднялись с пола и нестройным хором пожелали божественному доброго здравия в это чудесное утро, хотя, в сущности, был уже полдень. Император плыл над головами, и все поворачивались, следя за ним, как за светилом.

— Что, какие вести от Аххи? — бросил Тро свысока, обращаясь к военному советнику, и его слабый голос был усилен акустикой каменного купола.

— Прибыл посланник, мой повелитель, вести хорошие! Войско возвращается с победой, пленниками, богатыми трофеями!

— Как Ирри? Он здоров?

— Здоров-здоров! — поспешно закивал советник. — Мало того, он мужественно сражался и снискал славу храбрейшего.

Улыбка тронула губы Тро, и он окончательно успокоился. А то ведь всю неделю его мучили нехорошие предчувствия.

Глава 18

Лагерь мирно спал. Возле горящих костров суетились кашевары, готовя на утро завтрак. Перекликались дозорные. А в полуразбитой туряками кибитке вторую ночь подряд Морис и Анупа проводили по полной программе, пользуясь относительным уединением.

Горнист еще не заиграл подъема в сигнальный рог, а Морис в сопровождении личного раба Аххи уже направился в пурпурный шатер военачальника.

Еще не придя в себя и ощущая на губах поцелуи Анупы, Морис шел, не задумываясь, кто, куда и зачем ведет его.

Подойдя к шатру, раб жестом пригласил Мориса внутрь. В самой середине, на шелковой подушке и с традиционной чашкой зе в руках, сидел Ахха. Не глядя на Мориса, он произнес: