Тени за холмами

Повинуясь жесту, привиденческие куратор и королева ускоренно забегали по спальне. Туда-сюда, туда-сюда, как встревоженные кобольды на празднике урожая. С каждым кругом королева выше закатывала глаза и громче топала туфелькой, Ловчий все мрачнел и теснее сплетал руки на груди.

Призраки не поспевали за Видением; размечая их маршрут, в воздухе оставались фосфоресцирующие пятна, похожие на дым от сигнальной ракеты или след улитки на виноградном листе.

Наконец, когда Аутурни замерла у окна и раздраженно уткнулась в горизонт, ища опору в его надежной монотонности (елки, елки, елки, елки), а упрямый Ловчий привалился к дверному косяку, настоящий куратор отпустил стрелку. Время вновь потекло размеренно.

— Здесь мы уже ссоримся после просьбы «убрать злодея навсегда», — шепотом пояснил Полынь.

И действительно, королева негодовала на авансцене прошлого:

— Мне казалось, вы — именно тот, кто мне нужен, господин Полынь. Умный, знающий, спокойный. Но вы совсем не способны на решительные действия. Вечно убеждаете меня одуматься, не торопиться судить…

— Ваше Величество, вы просите убить человека, основываясь на светской беседе, — воззвал Полынь. — Вы очень смело заступаетесь за госпожу Марцелу, но это опрометчивый поступок; будучи умной женщиной, вы уже это понимаете.

«Комплимент-программа-комплимент» — мысленно хмыкнула я. Привет, курс дипломатии от магистра Орлина! Люблю, когда теория вдруг применяется на практике. Это утешает: значит, мы не зря вскакивали в шесть утра и упорно отворачивались от лета за окном, чтобы, зевая и вставляя спички в глаза, слушать усыпляющий бубнеж наставника в пыльном кабинете…

Однако выпад не сработал. Аутурни вспыхнула гневом:

— Что я понимаю, господин Полынь, так это одно: наш союз пора прекратить! Смысла в нём нет. Ничего не делать я и сама могу!

— Хорошо, — сказал Полынь.

— Если я вас уволю, вы лишитесь ваших Умений, так-то.

Полынь поморщился, но кивнул.

Королева снова повернулась лицом в комнату и, поразмыслив, воинственно продолжила:

— И чтоб бы знали, я… Я возьму себе другого помощника, — она пощипала себя за губу, — Да, он будет не так приятен мне лично, но он без сомнений избавится от Дахху-из-"Вострушки". И, кстати, да, — выполет остальные сорняки в моем дворце — как минимум, всех этих синеглазых вертихвосток, что дурят головы моим сыновьям, и в которых вы упорно отказываетесь видеть угрозу.

Полынь нахмурился:

— Ваше Величество, едва ли вам пойдут закулисные интриги. Госпожа Парящая верно сказала: вы слишком хороши, чтоб опускаться до уровня злодеев. Просто отпустите ситуацию.

— Перестаньте мне указывать! Знаете, что я поняла? — губа Аутурни обиженно затряслась. — Мне не нужен слуга, который думает своей головой. Иногда ум в работниках — это лишнее. Мне нужно просто оружие с человеческим лицом. Хороший меч полезен всем; это не принижает. Но раз мой нынешний меч затупился и дерзит, я возьму другой. Я скажу: убей девицу — например — и он убьет ее.

— Чегоо-о-о?! — возмутилась я.

— …Сразу, без разговоров, — продолжала королева. — И мне не придется тратить силы на споры с вами. Так ведь будет гораздо эффективнее, господин Полынь?

Ловчий моргнул. Потом медленно расплёл руки. Глаза его блуждали по комнате, как будто в поисках решения, пока не остановились на, собственно, королеве. Она стояла в центре спальни, нарочито задрав подбородок и чуть повернув голову, так, чтоб над изысканным декольте особенно выделялись ключицы, похожие на кинжалы. Достоинство, несгибаемость, оскорбленность — все было в этой позе.

Полынь обреченно прикрыл глаза.

— Ваше Величество, — наконец, медленно сказал он. — А ведь вы впервые заговорили прямо…

Она приосанилась.

— Я не думал, что… — с оттенком самобичевания начал Полынь и тотчас перебил сам себя: — …Конечно, я могу стать для вас просто оружием. Я ни слова вам больше не скажу — если вы действительно хотите этого.

По комнате будто пробежал электрический разряд. Королева оттаяла.

— Чего я действительно хочу, — с досадой проговорила она, — Так это хоть капельку доброжелательности. Лояльности. Верности.

— Разве я был вам неверен?…

— Вы были холодны — а это хуже. Когда я предложила вам работу, я думала, что спасаю вас. Я ждала в ответ какую-то благодарность, немного тепла… Но вместо этого — я же вижу, как вы смотрите, и как кривитесь, и вздыхаете! Я знаю — в мыслях вы просто ненавидите меня!

Аутурни, подхватив пышные юбки платья, упала на желтый диван и, двумя руками опершись о подлокотник, отвернулась от Полыни. Она раскрыла веер, висевший на запястье, и живописно замерла.

— Разве вы умеете читать мысли? — еще медленнее, с внезапной хрипотцой, спросил Полынь.

— Я умею читать лица. И поступки!

— Мои поступки говорят, что я ненавижу вас?.. — почти пробормотал куратор. И уткнулся обреченным взглядом в никуда.

Королева мгновенно засекла эту непривычно-грустную мордашку в трюмо. Раздражение на ее лице уступило место настороженному любопытству:

— А как еще объяснить ваше поведение?..

— А вы не знаете?…