Тени забытых болот

— Не знаю. Откуда он — тоже. Даже мой друг из райисполкома не знал. Слышал даже, что Герман не местный, не из Минска. Откуда-то приехал тогда же, в двадцатые. Но все говорю исключительно со слов других людей. А после Гражданской, думаю, помните, какое время было. Изменить имя и личность было несложно. Вот он и изменил. Как и собственное происхождение. В автобиографии Герман написал, что он из мещанской семьи. Хотя некоторые манеры выдавали в нем далеко не мещанина.

— Вы знаете, кем он был во время оккупации?

— Разумеется, знал. Видел его в немецкой форме. Но, честно говоря, не удивился. Если он немец по происхождению, что ему мешало примкнуть к ним? Я думал, он ушел вместе с оккупантами, когда освободили город. Но, учитывая ваш визит, полагаю, что ошибаюсь?

— Так и есть, — сказал Коновалов. — Новиков по каким-то причинам не успел уйти и сейчас якшается с бандитами.

Георгий Павлович покачал головой:

— Вот оно как. Ну, это понятно. Он ведь тоже неглупый, знает, что ему будет за его подвиги.

— И что же он тут такого творил? — прищурился Василий. — Неужто облавы проводил и людей расстреливал?

— Сам лично не видел, но, поговаривают, и такое было. По слухам, приложил руку к ликвидации минского гетто, куда всех евреев согнали.

Майор невольно вспомнил Хану. А ведь там погибли ее родные. Кто знает, уж не Пан ли там принял участие?

— Георгий Павлович, а фотографий его не осталось, случаем?

— Фотографий? — Мужчина на несколько секунд задумался. — Вы знаете, если только на групповых снимках. Такие у нас несколько штук сохранились. Если подождете немного, я вам принесу.

— Конечно, подождем.

Кадровик скрылся за дверью. Капитан вздохнул.

— Гнида этот Пан, — сказал он.

— Согласен, — усмехнулся Николай. — Ему в отличие от Сани точно высшая мера светит. Даже без всех его последних подвигов.

— А настоящую фамилию узнать будет непросто. Если, как сказал кадровик, он ее в двадцатые годы сменил. Да еще приехал в Минск неизвестно откуда.

— Я тут надеюсь на коллег. Может, у них побольше сведений. Хотя в такой обстановке узнать что-то быстро будет непросто.

— Главное — получить фото. А там уж как возьмем Пана, все остальное и узнаем.

— Ой, Вася, сомневаюсь, что он кинется нам все чистосердечно и подробно рассказывать. Именно потому, что сам понимает, что его ждет, независимо от того, заговорит он или будет молчать. Ему даже три чистосердечных раскаяния не помогут.

— Здесь я надеюсь как минимум на Шишкина. Тот любого разговорит, не только Пана.

Дверь приоткрылась — вернулся Георгий Павлович. Он протянул офицерам довоенный снимок.

— Вот, — пояснил он. — Это отдел, в котором работал Герман. Все его сотрудники.

На групповой фотографии были запечатлены с десяток мужчин и женщин.

— И кто из них Новиков? — поинтересовался Коновалов.

— Вот он. — Мужчина указал на одного из присутствующих на снимке.

Николай и Василий впились в карточку глазами. Тот, кем они интересовались, оказался молодым мужчиной довольно приятной наружности, несмотря на слегка грубоватые, типично тевтонские черты лица.

— Спасибо, Георгий Павлович, — искренне поблагодарил кадровика капитан. — Вы не возражаете, если мы эту фотографию заберем с собой?

— Пожалуйста, — кивнул Георгий Павлович. — Можете забрать ее насовсем, если нужно. Если Герман виноват во всех этих преступлениях, он должен за них ответить.

Офицеры еще раз поблагодарили кадровика, попрощались и ушли. Теперь их путь лежал в отдел госбезопасности. Кочетов сдержал слово — позвонил, поэтому офицеров встретили и предоставили им всю необходимую информацию. Как они и ожидали, сведений о Пане оказалось не так уж много. Но в них он уже фигурировал под другой фамилией — Миллер, и были его фотографии. В руки сотрудников госбезопасности попали кое-какие данные о людях, служивших немцам, и было упоминание, что Миллер одно время жил под фамилией Новиков.

— Мне кажется, Миллер — это его настоящая фамилия, — задумчиво произнес Коновалов после прочитанных сведений.

— Вполне возможно, — согласился Рябцев. — Фамилия-то не наша, в смысле, не русская. Но это только догадки. Узнать его настоящую фамилию можно через ЗАГС. И то, возможно, только там, где он раньше жил. А это тоже пока неизвестно.

— Попробуем сделать запрос через Москву. В центральных органах могли остаться данные.

— Но это дело не быстрое.

— Знаю. Но, мне кажется, моя догадка верная. При советской власти он скрывал дворянское происхождение и настоящую фамилию, а тут немцы пришли, земляки, можно сказать. Тут можно и не скрывать, а наоборот — хвастаться.

— Ну, да, мол, истинный ариец и тому подобное.

— О чем и речь… Ладно, Вася, давай смотреть, что этот истинный ариец натворил.

Здесь ожидания офицеров тоже оправдались. Пан, конечно, не был жестоким садистом, как Оскар Дирлевангер или полицаи, зверствовавшие на Украине, но и на его руках тоже оказалась кровь. Убийства людей в гетто, арест евреев и коммунистов в Минске и расстрелы. Были показания выживших и свидетелей. Так что и без «подвигов» в Липене Новикова-Миллера ни один советский суд не оправдал бы.