Тени заезжего балагана

Если Ёсио бросит ей вызов, она уничтожит его…

Глава 24. Ёсио Морита

Уми не двигалась и не говорила – лишь смотрела на него так, что Ёсио, всю жизнь считавший себя бессердечным, ощущал, что оно всё-таки разбилось – его сердце, – да на такие мелкие осколки, что не собрать, не поранив рук.

Он пытался усадить её на лошадь – прислонить к шее животного, чтобы следом запрыгнуть в седло самому и умчаться отсюда как можно дальше. Желательно туда, где Уми смогли бы помочь. Что эта дрянь сотворила с его невестой?! Ёсио готов был самолично свернуть ведьме в маске её тощую шею, но с горечью сознавал – трижды прав был оябун, когда говорил, что против духов и колдовства обычной грубой силой много не навоюешь…

Ёсио ненавидел ощущать собственное бессилие – ненавидел едва ли не больше, чем нищету и презрение, которых сполна нахлебался за всю свою недолгую жизнь. Из нищеты ему непосильным трудом удалось вырваться, когда он оказался в клане Аосаки, а презрение тех, кто считал его за говорящий мусор под ногами, – почти полностью стереть из памяти. Почти.

Ёсио Морита никогда ничего не забывал и никому ничего не прощал. Эти слова могли бы подтвердить те, кто оставил ему в подарок шрам на пол-лица. Вот только эти ублюдки уже лет десять как кормили раков на дне Ито – Ёсио самолично зарезал каждого из них. А голову зачинщика подложил на домашний алтарь другому своему злопыхателю: чтобы подумал ещё раз, прежде чем сводить кровавые счёты.

Жаль, с ведьмой нельзя поступить так же…

Когда она только вызывала Уми к себе, Ёсио сразу почуял неладное. С чем с чем, а с чутьём у него всегда всё было в порядке – иначе не прожил бы так долго на улице, не продержался, если бы не умел считывать угрозу, когда лишь первые её отголоски только начинали витать в воздухе, отражаться на дне глаз противника, проскальзывать в на первый взгляд ничего не значащих словах и фразах. О, об угрозах Ёсио знал поболее некоторых – даром что большую часть своих дел предпочитал вести, держа людей в почтительном страхе. Иначе не будут уважать. Иначе сдадут с потрохами при первой же сраной возможности.

А от этой ведьмы в белом исходила не просто угроза. Она всем существом своим внушала страх даже Ёсио, который боялся не так уж и многого. Чего может бояться тот, кто видел собственную смерть? Он ведь почти умер в ту ночь, когда его порезал ублюдок Хо́нда со своими дружками, чуть не истёк кровью. Не найди его тогда в вонючей подворотне ребята из клана Аосаки, он так бы и сдох. Не иначе как кто-то отмолил его никчёмную душу у Владыки – и на том, как говорится, спасибо.

Но теперь он боялся. Боялся, что Уми должна идти к ведьме одна и, случись что, он, может, даже ничего не успеет сделать…

Но нет, к демону эти мысли! С самого прибытия в балаган Ёсио был на взводе и не выпускал Уми из виду – да и оябун с ребятами находились где-то поблизости. Эти артисты балагана и тщедушный Араки ничего не сумеют противопоставить им. А вот появления столь опасного противника, как ведьма в белой маске, Ёсио попросту не ожидал. И потому это огорошило его не хуже, чем удар увесистой дубинкой по затылку.

Ёсио оставалось лишь глаз не сводить с подмостков – и особенно со своей невесты. Ему нравилось называть так Уми, нравился тот трепет в груди, когда он осознавал, что она вот-вот будет его… Но исподволь страшился того, что нечто хрупкое, что возникло между ними вчера, когда он надевал ей на руку браслет из драконьей слезы, навсегда разобьётся, не успев толком даже окрепнуть…

Надо понять, сколько упитанных гусей в этой толпе в случае чего смогут дать отпор ведьме. Интересно, господин «я-важная-шишка-из-тайной-полиции» уже снарядил своих или перетрусил и сбежал, как Китамура и его шавки? На встрече в особняке градоправителя глава городской полиции ясно дал понять, что ввязываться в потасовку с колдунами его люди точно не станут.

Но Ооно всё-таки пришёл. Невзначай обернувшись, Ёсио заметил, как однорукий полицейский медленно, не отрывая от ведьмы глаз, подбирался ближе к подмосткам. Видать, тоже чуял угрозу. Сразу видно – человек военный, а не просто какой-то хрен с улицы. Ёсио не сомневался, что у старика Ооно и его людей непременно найдутся какие-нибудь сильные приёмчики против ведьмы. Недаром тайная полиция ловила только колдунов – значит, там точно должны были знать, как с ними бороться.

Бросив взгляд в другую сторону, Ёсио скривился. Вот и монах вернулся, не прошло и года. Ёсио откровенно бесило, что у этого Ямады были с Уми какие-то общие дела, далёкие от его понимания. Но сейчас монах, владеющий колдовством, мог оказаться полезным, и потому его не стоило сбрасывать со счетов.

Монах вдруг поднял глаза, словно почувствовал на себе чужой взгляд, и на лице его Ёсио увидел то, чего так подспудно боялся. Тревогу. В ответный взгляд Ёсио постарался вложить всю силу своей ярости, которая непременно настигнет монаха, если он надумает сбежать в самый ответственный момент.