Теннисистка

Однажды на своем горе-"Запорожце" он привез ватагу мальчишек и девчонок на корты общества "Буревестник" на Елагин остров. Предварительная договоренность с тренером была. Всех расставил по парам, себе взял двух подростков, началась тренировка. Не прошло и десяти минут, как появилась делегация. Кротов был поражен. Вместе с руководством "Буревестника", а также со старым соперником, с которым они попортили немало крови друг другу в разных турнирах, и который сейчас старательно отводил от него глаза в сторону, вместе со всеми ними, он увидел… свою жену Татьяну. Она тоже отвела глаза.

Один из руководителей обратился к Кротову:

— Андрей, среди тех, кого ты сейчас привез и тренируешь, есть наш парень. Да, ты сам знаешь, его зовут Антон. Перспективный парень, на него "Буревестник" очень рассчитывает. Тебе нужны корты? Пожалуйста, бери, хоть в круглосуточное пользование. Но с условием: тренировать теперь ты будешь только одного Антона, ни на кого больше не отвлекаясь. Кстати, в деньгах не прогадаешь. Наше общество не богатое, но и не бедное, если сделаешь из парня хорошего теннисиста, не обидим. Да и Татьяна твоя сможет подхалтуривать на соседних кортах, смотри, сколько площадок вокруг, пусть рубит капусту хоть круглые сутки.

Кротов внимательно смотрел на говорящего и молчал.

Руководитель подумал, что дело, пожалуй, выгорит, и поэтому продолжил с еще большим напором:

— Ну, все, Крот, давай разгоняй свою шоблу. Остается один Антон, остальные по домам! Слушайся нас, старик, и все у тебя будет хорошо. Кстати, с Антоном можешь начинать прямо сейчас, чего зря время терять.

Кротов перевел взгляд на Татьяну, и ему вдруг стало больно. В душе у него не было ни презрения, ни обиды, его просто затопила тихая печаль. Руководителя делегации он не удостоил ответом. Вместо этого Андрей повернулся к притихшим детям и скомандовал:

— Залезайте в машину, поехали отсюда!

От делегации отделилась Татьяна и подбежала к Кротову.

— Андрей, ну сколько можно! Почему ты со всеми ссоришься, почему ты всегда один? Ни с кем не хочешь договориться, никому не хочешь уступить? Тебе сделали разумное, выгодное предложение. Свободного времени у тебя станет больше, с деньгами станет лучше. Ну что тебе еще надо?!

Кротов ничего ей не ответил. Вместо этого он крикнул:

— Залезайте быстрей! Маша, ты ракетку забыла, она на скамейке лежит. Давайте, давайте, быстрей отсюда! Ух, сколько вас набилось, как сельди в бочке. Нарвемся на гаишника, худо будет. Все, поехали!

В этот момент руководитель, который до этого пытался уговорить Кротова, заорал не своим голосом:

— Антон! А ты куда? Ты что, с ним едешь? Я запрещаю, ишь чего выдумал!

Худенький, белобрысый подросток, со спортивной сумкой через плечо обернулся на этот окрик и спокойно ответил:

— Владимир Александрович, я хочу в теннис научиться играть, а лучше чем у Андрея Владимировича этому ни у кого не научишься, до свиданья.

Скрипучие дверцы "Запорожца" захлопнулись, заурчал мотор. В тот день они тренировались, бог знает где — в какой-то хоккейной коробке. Натянули сетку от борта до борта и играли до полной темноты.

Брак с Татьяной распался сам собой, как-то тихо и незаметно, причем не по инициативе Кротова. У нее тренировался мальчик, отец которого был то ли художник, то ли архитектор, а самое главное, он был вдовцом. Одним словом, это был свободный человек и куда более обеспеченный, чем теннисист-неудачник. Кротов не возражал, детей у них не было, развод прошел буднично и без всяких эксцессов.

Шли годы. В жизни Андрея мало что менялось. Образ неподвижного болота часто преследовал его. Когда стало полегче с поездками заграницу, он решил на "халтурные" деньги махнуть в Швецию. С одной стороны — недалеко, а с другой — как никак — родина великого теннисиста Бьерна Борга.

С тургруппой расстался очень быстро. Под Стокгольмом нашел теннисный клуб. Приняли Андрея там хорошо, его вспомнил кто-то из теннисистов-эмигрантов. Дали поиграть в ветеранском турнире, увидели, что игрок он неплохой, затем предложили встать на подкидку с детьми. За это поселили в какой-то сарай, в котором вместе с Кротовым проживал огромный, синий глобус. Вечерами после тренировок он медленно крутил его, но рассмотреть толком ничего не мог, из маленького окошечка в углу сарая проникало слишком мало света, лампочка была вывинчена — экономия.

Шведские мальчишки и девчонки часто, украдкой от родителей, запихивали в сумку и карманы Кротова конфеты. Руководители клуба сразу поняли, что он отменный тренер, скорее всего, от Бога и что к нему тянутся дети и любят его. К своему шведу не идут, а к русскому — с удовольствием. Вот такая загадка. Они предложили Кротову продлить пребывание, а потом может и вовсе остаться, обещали похлопотать в полиции. Знакомые и незнакомые люди постоянно улыбались ему мармеладными улыбками, все были вежливы и предупредительны. А его тошнило от этих улыбок.