Тентаклеведение. Девять ударов

 —Слушай, Аня, хорош уже шутить! Между прочим, два бандита только что хором трахнули мою жену!!! Тут уж не до шуток…

 —Понимаю. Но, во-первых, никакие они не бандиты, просто они… нет, лучше тебе этого не знать… но, поверь: они, в целом, славные парни и мои давние друзья… А во-вторых, видишь ли, мою-то жену никто не трахал… Я, конечно, тебе сочувствую, насколько могу, но ты-то должен догадываться, что это так, как на тебя, на меня не действует. Скорее, наоборот… А ты, значит, хочешь, чтобы я всё в красках повторила!

 —Да, хочу.

 —Я, конечно, могу. Зрительная память у меня прекрасная, я же недавно художку окончила. И вообще…

 —Ну вот и попробуй…

 —Ладно, как хочешь…

Анна помолчала с минуту, закурила вторую, затянулась, выдохнула и начала:

 —Ты, как ушёл, я попросила всех, пока несут ещё, выручить и разобраться с беспорядком. Сперва Алиса помогала мне убрать посуду и сложить стол (мужики, кстати, не отставали – даже посуду помыли вдвоём по-быстрому), потом я полезла за кофе, и в шкафчике нашла целую бутылку красного, и мы вчетвером сели на кухне, чтоб по новой бардак в комнате не разводить. Пили, ржали… Эти двое, Петька и Мишка, так и вились вокруг Алиски, Петька особенно. Хохмил и похабничал, говорил, что никогда такой попки не видел, и у него в штанах шевелится, когда Алиска поворачивается задом, что у Мишки тоже шевелилось бы, но он крепится, боится джинсы порвать, а они у него брендовые. Алиска что-то говорила, что ничего особенного в её попке нет, вроде, а они в шутку так: ну мол, встань, покажи. Она поупиралась для вида – я-то её знаю – и встала, конечно. Петька говорит, что, мол, попа-то у тебя сзади, вот ты и не видишь ни хрена. А на самом деле – ого-го, как орех! А, говорит, она только по форме, как орех, или и твёрдая такая же? Ну-ка напряги! Ого! Вот это да! Твёрдая, ухватистая! Миша, пощупай! Ты каким спортом занимаешься, признавайся? Фигурным катанием? Ух ты! И что, ножки тоже, как камень? Миша, зацени! Ни фига себе! – она вся, как косточка! И живот… Смотри, Миш! – где-то здесь она и поплыла: переминается, глазки масляные, придурковато улыбается, рот приоткрыт, еле дышит, они её давно везде лапают, а она стоит, смотрит в окно…

 —В окно? Зачем?

 —А я почём знаю… В общем, так…

* * *

Четыре руки жадно шарили по телу, задирая платье и туго оглаживая попку и ноги, с силой прихватывая и, то ли возбуждая, то ли удерживая её на месте. Их движения и жесты были решительными и смелыми, её держали и гладили так, как будто имели на это право. Губы с двух сторон одновременно целовали шею, а она стояла и с недоверием рассматривала смутное отражение происходящего в оконном стекле, задыхаясь от охвативших её стыда и страсти и, будучи не в силах не то что сопротивляться, а даже возразить хоть что-то, чувствовала, как одна рука пожимает ягодицы, вторая стискивает и освобождает грудь, в которую тут же с силой впиваются чужие губы, третья мнёт и массирует её сквозь трусики, а четвёртая запрокидывает голову, направляя губы вверх для поцелуя.

Шесть лет с мужем она считала, что у неё есть всего одна эрогенная зона – клитор, с недоумением и иронией наблюдая, как Сашенька щекотал язычком её соски, и теперь с удивлением понимала, что всё, что делают эти двое, прямо накрывает её волнами и сотрясает в любовной лихорадке. Её напористо развернули и положили на кухонный стол, головой между початой бутылкой и сидевшей с другой стороны Аней, и продолжали вместе целовать ей грудь и губы, гладить живот, ноги, ягодицы, нежно, но сильно стискивать ляжки. В то время как Миша настойчиво и властно целовал её в губы, Пётр развёл ей ноги и, задрав подол платья, хозяйничал между ними: сжимал, гладил и прямо через ткань массировал её сочную промежность.

Надо упомянуть, что хотя её вагина была полна влагой, грудь вздымалась, а раздвинутые ноги обнимали расположившегося между них Петра, она думала, что когда они начнут стягивать с неё бельё, то в этот-то момент она непременно возмутится и наотрез откажется переходить к сексу, поскольку, несмотря на удовольствие, она твёрдо решила, что ни в коем случае не даст этому случиться, как тогда в машине с Андреем. Да и спасительные трусики на сей раз были на ней! Она схватилась за них руками и заранее на всякий случай потянула на себя. «А ещё можно позвать на помощь Анну!». Она, несколько успокоившись, лежала и покуда отдавалась ласкам, держась за резинку и ожидая неминуемого конфликта.

Но ему так и не суждено было случиться: никто не тащил с неё стринги, а она не упиралась и не сучила ногами, отбиваясь, а вдруг почувствовала, как твёрдое и тугое копьё врасплох проникло внутрь, раздвигая набухшие губы. Она громко охнула от неожиданности и, отстранив Михаила и нагнувшись вперёд, увидела, что Пётр уже успел спустить штаны, пока ласкал её, а теперь попросту сдвинул ткань вбок, открыв путь для своего члена.