Тентаклеведение. Девять ударов

 —Что мучаете человека! – услышала она где-то поблизости хриплый голос Анюты («О, да тебе тоже хочется! Но они-то хотят только меня! Впрочем, может ей потом достанется ещё… Наверное… Вот только вряд ли это выйдет…»).

 —Поучи отца ебаться! – ответил Пётр, небрежно потряхивая головкой всего в сантиметре от входа.

И когда волна возбуждения почти схлынула, она ощутила, как вдоль промежности по всей длине заново заскользило туда и обратно, а Мишенька опять принялся гладить и целовать её так, что вожделенный экстаз вскоре не только вернулся, но и значительно усилился. Ещё, кажется, звонили, и Миша выходил из кухни куда-то, но Алиса помнила это как в тумане: озноб пробегал по её телу каждый раз, когда серп проникал в неё на всю длину, любовная лихорадка туманила сознание, а перед глазами плыли красные круги. И когда последняя волна вновь была готова накрыть её, она испугалась, что это прекратится, как прежде, и, обхватив руками мускулистые бёдра Петра, к своим вздохам добавила умоляющее:

 —Не вынимай, Петя, не надо!

Но когда она вот-вот приготовилась кончать, в самый ответственный момент ятаган всё-таки был заново полностью извлечён из ножен, а вернувшийся Миша, как и раньше, гладил по голове и целовал в губы. Это продолжалось снова и снова, кажется, час или, может, больше. После всех бесчисленных реприз она перестала понимать, где находится, и что конкретно вокруг происходит. Она всё сильнее распалялась всем телом, которое целовали, мяли, гладили и ласкали, между тем как под сердцем наотмашь орудовал твёрдый Петин ствол, и вдруг в какую-то минуту она испуганно заметила, как кто-то ласкает отверстие ануса. В голове промелькнула мысль: «Это, наверное, было бы слишком! Но нет, это не я так думаю… Всё – чушь! Я на самом деле хочу, чтобы эти здоровые простые парни грубо трахнули меня в жопу! Всегда хотела и всегда знала… Или даже более того…» – и она на секунду вообразила, как Мишенька входит туда сзади одновременно с Петей, и от этой живописной картины её нечаянно накрыл оргазм такой невиданной силы, о возможности которой она никогда в жизни даже и не подозревала. Её затрясло, она выгнулась дугой, а из горла вырвался хриплый прерывающийся крик, который разлился протяжным стоном. Удивлённый Пётр на несколько секунд замер вместе с ней, а когда её измождённое тело выпрямилось, сразу же возобновил свои тычки во всё более убыстряющемся темпе. Натруженные половые губы жарко пылали, чувствительность чрезвычайно выросла с оргазмом, поэтому его удары вырывали у неё резкие острые вскрики и даже взвизги, её головка в исступлении непроизвольно билась из стороны в сторону, и снесла б со стола всё, что на нём стояло, если б не вовремя подсуетившаяся Аня. Очки свалились и упали куда-то на пол, когда Алиса подхватила себя под коленки, чтобы поднять ножки повыше, помогая Петру вонзаться в растерзанное лоно всё неистовее и глубже. Тот явно удивился такой активности достаточно сдержанной до этого девушки.

 —Да, тёлочка, ебись со мной! – приговаривал он срывающимся голосом, – На, на, на, а-а-а! – он вытащил свой член и сперма брызнула по дуге с огромной скоростью, часть капелек дострелила до грудок и волос. Пётр снял с крючка полотенце и вытер её насухо, и вслед за этим сразу вонзил обратно и не думавший выпрямляться и опадать кривой нож. Она испустила тихий протяжный вздох, когда по тому, как не спеша, с расстановкой, но по-прежнему упруго раскачивались качели, поняла, что всё ещё только начинается.

 —Что, разве она уже всё?

 —Да. Классно кончила!

 —Что-то быстро…

 —Да я не врубился, она взяла и кончила… Я даже не успел…

 —Всё ясно: это я её, Петь, за зад только тронул… Всё поняяяятно… О, ты на Аннушку-то посмотри! Что, мать, дрочишь?

 —Между прочим, все мы дрочим! Это, блядь, великий поэт Бродский! – глубокомысленно изрёк, не прекращая совершать фрикции, Пётр, – Ничего, Анюта, сейчас мы её оприходуем и тобой займёмся, вот увидишь!

 —Я не хочу.

 —Я и вижу! Пиздеть – не мешки ворочать! У тебя платье вон всё в пятнах, скоро совсем мокрое будет… И дойки торчат, как у коровы! Да не сжимай ты так ножки, ещё кончишь нечаянно, весь запал зря пропадёт! Ну что, Алиса-подлиза, поехали дальше?

 —… Н-н-не знаю…

 —А я знаю! Отойди только немножко! – он мерно водил туда и сюда медленными тугими протягиваниями, постепенно разжигая ненадолго погасший огонь.