Тентаклеведение. Девять ударов

Мысли понемногу возвращались, и Алиса закономерно благодарно вспомнила о Мише, который всё это время целовал её. «Мучается, наверное, парень», – сочувствовала она, смотря ему в глаза, и потянула его наверх. Миша без слов всё понял и поднялся на ноги. Едва лишь он спустил джинсы, взгляд Алисы как магнитом притянуло к его животу. Там, над обрезом плавок, она увидела тако-ое, что даже забыла даже про член в своей утробе. Хотя орган Петра и был намного больше, чем у Саши, и длиннее, чем Андреев, но то, что скрывалось в штанах Михаила, оказалось просто невообразимым. Точнее, оно даже не совсем было скрыто: ткани попросту не хватало, чтобы до конца укрыть эрегированный орган: он бесстыдно торчал над резинкой, огромной набухшей малиновой головкой доходя чуть ли не до солнечного сплетения, а ниже изредка сокращался громадный черенок абсолютно ненормальной толщины. Она поняла, что этот фаллос весь вечер был укрыт не столько штанами, сколько решительным лицом Че Гевары на свободной чёрной футболке… Михаил потянул трусы вниз, и из них выскочила и  закачалась над её лицом дубинка с чудовищным набрякшим бардовым наконечником и таким же толстым древком, которое не изгибалось, как у Петра, и было не сплошь равной полноты по всей своей длине. В результате член напоминал небольшую кеглю, в самом широком месте достигающую поистине устрашающей толщины. В это мгновение Алиса довольно сильно испугалась и поняла, насколько нереальна так быстро приведшая к оргазму фантазия. Дубинка торчала над ней, тяжело покачиваясь и подрагивая, а она, замерев, молча разглядывала это орудие, пытаясь собрать воедино враз разлетевшиеся мысли. Михаил расставил ноги и коснулся хуем лица. Она представила, насколько это развратно: её трахает Пётр, Миша водит гигантским членом по губам, шее и груди, а Анна на всё смотрит, оглаживая вывалившиеся из сарафана сиськи и запустив руку в намокшие трусы. Когда свинцовый набалдашник тяжело лёг на её сосок, тот начал вновь напрягаться, и в ответ в щёлке тоже загудело, потекло и набухло. Она со страхом и уважением разглядывала огромный орган, и, когда он вторично оказался около рта, несмело поцеловала, даже не пытаясь взять внутрь (это было в принципе невозможно). Пока её голова несильно елозила по столу синхронно с лёгкими шевелениями в глубине, а губы целовали и посасывали уздечку второго члена, всё происходящее всё ярче будоражило воображение и одновременно пугало.

Когда волны удовольствия снова начали окатывать её тело, мужчины, видимо, о чём-то договорились (из-за члена ей было не видно, о чём и как), Пётр привлёк её к себе и посадил на руки, как маленькую девчушку, и так, с хуем внутри, понёс спиной вперёд в гостиную. Поверх его плеча она видела, как сзади шёл размахивающий фаллосом Михаил, а за ним в дверях прихожей остановилась и смотрит Аня. Миша первый сел на диван, а Петя снял её с себя одним движением и, окончательно сорвав трусики и платье, стал усаживать верхом на своего приятеля…

 —Нет, мальчики, нет! Я не смогу… Не надо! – очнулась от нахлынувшего ужаса Алиса.

 —Не бойся, я потихоньку, легонечко, в полшишечки, – успокаивал Михаил.

 —Да ты чо, всё будет нормально! Не понравится – вынет! – подытожил Пётр, который расположился на диване рядом.

Алиса заметила, что его конец почти не уменьшился в размерах и всё тем же изогнутым вверх серпом торчал и блестел от покрывавшей его смазки («Тестостерона у них у всех хоть отбавляй. А может, это я их так возбуждаю!»). Она сидела верхом на Мише, никто не забивал кол ей между ног, бревно неподвижно покоилось поверх футболки, и прижатая к нему Алиса невольно украдкой потёрлась разгорячённой промежностью. Миша заметил её шевеление, охватил её своими лапищами за задницу и стал помогать ей тереться пиздой о свой хуй. Было невероятно классно, и влечение с каждым движением в который раз стремительно заполняло низ живота. Она тотчас сообразила, почему её посадили сверху: так ей было нисколько не страшно, и немного погодя она и вовсе успокоилась, переняла инициативу и даже сама начала во время этой езды иногда ловить своей дырочкой головку и, осмелев, слегка насаживаться на неё. Они ни к чему не принуждали её: Пётр всё грубовато лапал её ляжки и ягодицы, а Миша снизу тяжело поглаживал грудь и тоже оставался совершенно пассивен. В конце концов, она решилась сама: привстав на коленях (привстать пришлось очень высоко), она поставила стоймя Мишину кеглю и направила её в свою багровую дырочку. Она надавливала и отпускала, но исполин всё никак не хотел проникать внутрь. «В полшишки, – вспомнила она, – интересно, как это пишется, слитно или раздельно… И вообще, причём тут шишка? И какая это шишка – еловая или сосновая? А вот я ещё видела кедровую, так может она? Хотя по форме больше еловая подходит… Шишка отскочила – прямо Мишке в лоб! Не хватит до лба, всё-таки… Как же те Мишки живут, у которых до лба достаёт? Бедненькие…» – Алиса никак не могла избавиться от навязчивых мыслей.

 —Анют, есть смазка? Или скользкое что-нибудь? – Пётр, как всегда, держал ситуацию под контролем.