Теодосия и изумрудная скрижаль

– Я. Сказала. Что. Меня. Зовут. Теодосия.

– А, – разочарованно протянул он. – Значит, вам не нужна информация об императоре Теодосии?

– Боюсь, что нет.

– Никто не интересуется этим императором, – огорченно заметил Телониус Мунк. – А он, между прочим, заметная фигура в мировой истории.

– Нисколько не сомневаюсь, – поддакнула я, не желая огорчать старичка. – Но меня, на самом деле, интересуют древние тексты, имеющие отношение к Изумрудной табличке египетского бога Тота.

Рассеянный до этого взгляд Телониуса Мунка вдруг стал острым и заинтересованным.

– Это… для доклада, который мне поручили сделать… в школе.

– Отлично, – кивнул головой старичок. – Я всегда говорил, что девочки не менее способны к учебе, чем мальчики.

Он поджал губы и уставился в пустоту. То ли вспоминал, есть ли в музейном архиве интересующие меня материалы, то ли задремал с открытыми глазами. Я уже решила, что Телониус Мунк забыл обо мне, и как раз в этот момент он заговорил вновь:

– Может быть, вам потребуется что-нибудь еще? Скажите сразу, чтобы мне лишний раз не ходить.

Я нервно сглотнула. А, ладно, семь бед – один ответ.

– Да. Мне очень хотелось бы также получить любую информацию о слове, которое написано от руки на полях одной книги. Мне интересно, что о нем говорит официальная наука.

– А что это за слово, Алиса? – с некоторым раздражением спросил Мунк. – Как мне искать то, чего я не знаю?

– Уаджетины, – мне показалось, что, когда я произнесла это слово вслух, в воздухе что-то колыхнулось. Недобрый знак. Хотелось бы надеяться, что старичок расслышал слово с первого раза, и мне не придется повторять его.

Глаза Мунка остекленели, он уставился в стену и забормотал, потирая свой бугристый подбородок.

– Уаджа… уаджа… – я затаила дыхание, опасаясь, что он сейчас повторит все слово целиком, Мунк вместо этого сказал: – Глаза Гора. Мне кажется, я о них что-то слышал.

– А что означает это слово? – спросила я. – Много глаз бога Гора?

– Нет, – ответил старичок, – не совсем так. В данном случае суффикс «тин» указывает, что речь идет о группе людей. И я слышал, слышал об этой группе, вот только где и когда? – он со скрипом поднялся на ноги и сказал, медленно выбираясь из-за стола: – Я скоро вернусь.

Мне оставалось лишь гадать, что может означать «скоро», если только путь от стола до двери занял у Мунка целых две минуты. Однако он, кажется, может раздобыть для меня такую необходимую информацию, поэтому я села на стул, сложила руки на коленях и поклялась, что дождусь его возвращения.

Очевидно, я задремала, потому что слегка испугалась, неожиданно услышав:

– А вот и я, Алиса!

Я хотела поправить Мунка, но потом передумала. Пожалуй, для меня даже лучше будет, если он не запомнит моего настоящего имени.

В одной руке Мунк держал свиток, в другой – старый журнал с кожаными завязками. Кто бы знал, чего мне стоило не броситься и не выхватить их у него!

Мунк отложил журнал в сторону и первым делом принялся разворачивать пергамент своей узловатой, покрытой старческими пятнами и слегка дрожащей рукой.

Я подалась вперед, сидя на своем стуле.

Мунк долго водил глазами по пергаменту и, наконец, воскликнул:

– Ага!

– Вы нашли? – спросила я, не в силах больше терпеть и молчать.

Он ткнул своим пальцем в документ – так жестко, что я побоялась, как бы он не проткнул пергамент, а затем начал читать.

– Изумрудная табличка, созданная Тотом, которого греки называли Гермесом Трисмегистом… – все, что было написано в этом свитке, я уже знала сама. Чем дольше читал Мунк, тем ниже опускались мои плечи от разочарования.

Наконец, он закончил читать и вопросительно посмотрел на меня.

– Благодарю вас, – бодро сказала я, щадя чувства старика.

Уже безо всякой надежды я следила за тем, как Мунк распускает кожаные завязки на журнале.

– Это дневник одного из солдат наполеоновской армии, он вел его во время оккупации Египта, – сказал Телониус и принялся переворачивать страницы. Он делал это так медленно, что мне хотелось взвыть.

– Вот! – радостно хихикнул Мунк. – Я знал, что смогу найти это место. Тут автор пишет, что случайно натолкнулся на знакомого ему солдата, пропавшего две недели назад. Все это время пропавший бродил по пустыне, а когда его нашли, умирал от солнечных ожогов и жажды, и все время бормотал что-то про уаджетинов.

Тут же во всем зале мигнул свет. Да, это слово действительно обладало огромной силой, и произносить его вслух нужно с опаской. А лучше вообще не произносить.

– О них я читал еще в одном месте, – сказал Телониус, – но сейчас не нашел этот текст там, где он должен быть. Вероятно, его переложили на другое место. Если хотите, я поищу его.

– Спасибо, не беспокойтесь, вы и так уже очень помогли мне.

Благополучно возвратившись в наш музей, я прямиком направилась в гостиную. Я с утра ничего не ела и была голодна, как лев. Сделаю хотя бы на скорую руку дежурный сандвич с джемом, чтобы продержаться до ужина.

Я влетела в комнату и напугала своим появлением Генри – он даже выронил ложку, которую держал в руке, но тут же подхватил ее и принялся выскребать стенки стоявшей перед ним опустевшей банки из-под джема.