Теорема Столыпина

В Нечерноземье переселенцы приобрели участки земли размером от 10 до 98 дес. на домохозяина и расселились хуторами.

Две пятых семей купили 10–19 дес., более трети (34 %) — 20–29 дес., свыше пятой (21,6 %) 30–40 дес. и у 4,4 % во владении оказалось от 50 до 98 дес.[175]

Средний размер нарезанных участков — 18 дес.

Это волшебные перемены были заслугой Крестьянского банка.

Интрига сюжета состоит в том, что десятина земли в Киевской губернии стоила 300 руб., а в Калужской — от 76 до 125 руб., причем Крестьянский банк выдал покупателям необходимую сумму почти полностью, так что им пришлось доплатить 8–10 руб. за десятину земли помещику.¹⁵⁴

Возьмем 365 хуторян, которые на родине или не имели ничего или имели 0,5–1 дес. Они купили себе от 10 до 19 дес., дав в среднем помещику 100–150 руб., притом в два срока: при подписании запродажной бумаги за землю и при получении купчей, т. е. почти через год.

Дорога стоила от 40 до 70 руб., значит, со 150–200 руб. в кармане вчерашний батрак сегодня стал хозяином с 10–19 дес. земли.

В итоге многие переселенцы смогли и купить землю, и завести хозяйство на новом месте, а на родине остались еще непроданными и земля, и усадьба с постройками.

Карабанов приводит один из своих расчетов (№ 27).

Человек продал перед отъездом:

Земли 1,5 дес. за 525 руб.

Постройки за 315 руб.

Лишней скотины — на 60 р.

Итого он привез с собой 900 руб. денег, кроме скота и инвентаря.

Здесь купил участок в 34 дес., уплатил помещику 272 руб. остальные заплатил Крестьянский банк. Имеет 3 головы рогатого скота и пару свиней, необходимый инвентарь. Летом, помимо полеводства, откармливал 12 голов скота, продав который осенью, получил 150 руб. чистого барыша.

А те, у кого дома было по нескольку десятин собственной земли, и вовсе приехали богатеями с основным капиталом в несколько сот и даже тысяч рублей.¹⁵⁵

Карабанов расспрашивал переселенцев о мотивах изменения сценария жизни.

Очевидно, что у тех, кто был оторван от земли, было стремление опять к ней вернуться — и по соображениям духовного (психологического) порядка, а не хозяйственного. — «Надоело служить — захотелось вольной жизни», говорят они о мотивах переселения.

Автор замечает: «Для малограмотного крестьянина, душевному складу которого не соответствует это подчиненное положение, человеку с инициативой[176] один выход — приобретение земли».

Вторая группа, хорошо обеспеченная землей, «тоже ищет не столько земли, которой в большом количестве она владели и на родине, а скорее широты размаха для своей промышленной деятельности.

Когда я спрашивал их:

— Вот у вас и земли много было и скота достаточно. Почему же вы бросили насиженное место?

— Хотелось больше земли — отвечали мне.

— Хотелось еще больше земли иметь, большую усадьбу, пруд, больше скотины.

Ясно, что им не для удовлетворения насущных потребностей нужна новая земля. Занимаясь промышленным земледелием на родине, они тоже чувствуют тесноту, невозможность развернуть свои силы во всю ширину.

А с деньгами везде простор, капиталу везде почет. Торговец среди переселенцев опять откроет лавку. Промышленник найдет много способов увеличить свой капитал, улучшит благосостояние, а там глядишь, и в купцы выйдет.

Наконец, третья группа — среднего крестьянства. На родине они имели небольшие наделы и не могли пополнить их ни покупкой, ни арендой до необходимого по их понятиям размера.

— Тесно — коротко отвечали мне переселенцы. Не на чем работать.

Не с чего жить — земли мало, народу много.

— „Чересполосное хозяйство“ — „Не было выпасу“ — „Толоки нет“. — „Лошади подохли“.

Немногие пытались насмехаться над своим положением:

— Жить хорошо было — курку за ногу на дворе привязывали.

Некоторые на мой вопрос о количестве скота безнадежно махали рукой:

— Весной покупал пару коней, а как кончалась работа, опять на зиму продавал — кормить нечем. Сена зимой за рубль не найдешь.

— Нема же, где пасти и годувать худобу (скот) нечем».

Выгоды происшедших перемен были очевидны.

«Отсюда понятно то бодрое настроение, которое пришлось нам встретить среди хуторян. Ту веру в будущее и довольство настоящим, которые служат самым верным залогом процветания их на новой земле».

Впечатления переселенцев от новой земли таковы: «Здесь лучше, чем дома». «Бог его знает, земля нравится». «Лучше, чем на родине». «Жить можно, есть где годувать худобу, топливо есть и земля родит». «Рай отверзился здесь» и т. д.¹⁵⁶

И их не пугало то, что большей частью они купили лесистую землю, требующую очень тяжелой подготовки и обработки.

Немногим меньше половины всех хуторов (47 %) совершенно не имели пахотной земли, их владельцы должны были сводить лес и заросшие вырубки.

Были и хутора сплошь лесные (16,1 %) Один такой — в 98 дес. столетнего дубового и другого лиственного леса.

Однако людей не пугали трудности такого рода.