Теория айсберга

Слова вылетали у него изо рта маленькими стрелами, нацеленными на меня.

– Ной занимается доставкой, – объяснил он Лорен, повернувшись к ней и сделав вид, будто еле удерживается от издевательского смешка.

Она улыбнулась мне ласково и сочувственно.

– Ной всегда был таким, – принялся злословить Реми Мут. – Он не способен попросту радоваться жизни. Вот сейчас, например, лето, хорошая погода, праздник. А он так и будет сидеть в своем углу, так и останется на складном стульчике где-нибудь в сторонке, подальше от света. Правда же, Ной?

Я не очень понимал, что он задумал. Он говорил обо мне как о неодушевленном предмете. И вместе с тем так, будто мы были давними друзьями, хотя на самом деле мы были едва знакомы. Он ничего обо мне не знал, однако в его словах не всё было враньем – я не мог с этим спорить, и, должно быть, именно это больше всего меня и злило.

Я молчал и не двигался с места. Лорен, наверное, почувствовала, что обстановка делается напряженной, потому что воскликнула, сменив тему:

– А вы знаете, в котором часу будет фейерверк?

– В полночь, – решительно заявил Реми. – И надо подняться на холмы, чтобы хорошо его видеть. Я знаю потрясающее место, я тебе его покажу. Мы поедем на моем скутере. Оттуда роскошный вид на океан.

Каждое произнесенное им слово дышало уверенностью, убежденностью, полным отсутствием сомнений. Я чувствовал, как меня постепенно вытесняют из разговора. Мут незаметно придвинулся к Лорен, будто отгораживая ее от меня. Его широкие плечи, прямая спина, мощный торс в конце концов заполнили мое поле зрения и всё пространство.

Я что-то такое выдумал, чтобы можно было уйти. Лорен разочарованно посмотрела на меня.

– Потом еще увидимся? – спросила она.

– Д-да-да, я останусь здесь, – соврал я.

И быстро пошел в сторону пляжа. В это время там точно ни души, я мог побыть один. «Наконец», – с сожалением подумал я.

Я до ночи пролежал на песке. Небо было тихое и прозрачное, безлунное. Только звездный свет и падал на землю. Я вспомнил про комету, про которую мне говорила Лорен. Фейерштейна или что-то в этом роде. Единственный шанс, сказала она. Мне хотелось достать свой блокнот и немножко поработать, но ничего было не разглядеть. Ночь была теплая. Запах океана казался одновременно диким и родным.

В половине двенадцатого я услышал взрыв смеха, раздавшийся на площади перед мэрией. Праздник был в самом разгаре, и мне уже в который раз захотелось уйти от всего этого подальше. В конце концов, может, он прав, этот придурок Реми Мут? После несчастного случая я уже не мог по-настоящему быть вместе с остальными. Я сунул руку в песок и почувствовал, как он течет между пальцами. В конечном счете я, может, не так уж сильно и отличаюсь от этого мсье Эрейра. Он бесследно исчез. Притворился умершим. А я сейчас не к тому же двигаюсь? Не закончу ли я свою жизнь вот так же, в халате и тапках, перестав выходить из дома и ни с кем не встречаясь?

Такие вот мысли теснились у меня в голове. Не очень-то мне нравилась перспектива превратиться в озлобленного и ворчливого старика. Слова Реми Мута снова и снова выплывали на поверхность моего сознания: «Ной не способен попросту радоваться жизни. Он так и будет сидеть в своем углу, так и останется на складном стульчике где-нибудь в сторонке». Реми трижды придурок, но он прав, и от этого мне хотелось до крови искусать губы.

Музыка на площади взвыла еще громче («Sarà perchè ti amo»[14] – я терпеть не мог эту песню), и я почувствовал, как басы резонируют у меня в груди. Лорен, наверное, сейчас катит на скутере Реми Мута, тесно прижавшись к нему. Я представил себе, как она обхватила его за пояс, как ее руки лежат у него на животе, а лицом она уткнулась ему в спину, и при одной мысли об этом почувствовал, как кровь ударяет в голову и стучит в висках. Ну что я за ничтожество! Умел бы правильно себя вести – вечер она провела бы со мной! Если бы мог два слова связать, сказал бы этому придурку Муту, чтобы валил куда подальше!

И вдруг, в ту самую минуту, когда на площади у мэрии снова взорвался смех, я почувствовал, как песок позади меня зашевелился и приподнялся. Звезды всё так же высоко сияли в небе, и шум океана заполнял почти всё пространство.

– Ной, я весь вечер тебя искала!

Лорен скинула туфли (маленькие лодочки) и села рядом со мной. Ее босые ступни торчали из песка, как пара молочных булочек. Она тихонько вздохнула и искоса посмотрела на меня. Лорен не перестала улыбаться, но смотрела с притворным упреком.

– Знаешь, с тобой совершенно невозможно, – тихо сказала она.

Я едва различал черты ее лица. Мелодия «Sarà perchè ti amo» долетала до нас из темноты далеким зовом. Мир был на своем месте. И он нас ждал.

Лорен повернулась ко мне.

– Какое смятение… – прошептала она. – Должно быть, оттого, что я тебя люблю.

– Ч-что? – еле выговорил я.

– Это слова песни, балда! Что за дешевка!

И она негромко запела: «Che confuzione, sarà perchè ti amo».

Голос у нее был тихий и легкий, словно парусник, проплывающий на горизонте.