Теория айсберга

– Мария приходит по вторникам.

– Она у вас убирает? Она знает, кто вы т-такой?

Мсье Эрейра устало посмотрел на меня.

– Нет, она не знает, кто я такой. Ей нет до меня дела. Она пылесосит, проходится метелкой по мебели – и до свиданья. Никто не знает, кто я такой. Я и сам этого точно не знаю. Ты вот знаешь, кто ты такой?

Хороший вопрос.

– Бери свой блокнот и пиши, – велел мсье Эрейра. – Пиши всё, что тебе приходит в голову. Ты ведь здесь для этого, правда?

Я с этим согласился. Он вздохнул, и каждый из нас склонился над своими бумажками. А стрелки часов продолжали вращаться.

Так прошло минут десять.

– Уже лучше. Намного лучше.

Мсье Эрейра смотрел на меня через стол, и на мгновение мне показалось, будто на его лице мелькнула улыбка. В правой руке он держал первые пять страниц моего рассказа.

– Ты решил рассказывать в настоящем времени, – произнес он, набивая трубку и прикуривая от металлической зажигалки с логотипом. – Хороший выбор, но он сужает твои повествовательные возможности.

– Мои – ч-что?..

Он поглядел на меня так, будто я его довел, будто преподаватель игры на фортепиано, у которого спросили бы, зачем на клавиатуре размещены черные и белые клавиши, потом прочистил горло и стал объяснять:

– Французский язык располагает четырьмя вариантами прошедшего времени: прошедшее законченное или составное время, прошедшее простое, прошедшее время несовершенного вида и…

– …давнопрошедшее время! – воскликнул я, радуясь, что хоть что-то могу сказать.

– Совершенно верно. Зато настоящее время только одно. А значит, по логике, ты можешь высказать им меньше, тебе труднее рассказывать о событиях. Зато оно больше подходит для того, чтобы сказать, что думают и что чувствуют твои персонажи. Тебе решать, что ты хочешь подчеркнуть.

Я старался запоминать всё, что говорил мсье Эрейра.

– То же самое с рассказом от первого лица. Ты используешь повествование от первого лица, и мне кажется, что в данном случае это хороший выбор. Но он требует техники и умения.

Он встал со стула и направился к стене из книг в глубине гостиной. Я остался сидеть, обдумывая его слова. До сих пор я писал все свои рассказы от первого лица. Для меня это был самый естественный выбор. Но был ли он и в самом деле хорошим?

Мсье Эрейра вернулся с двумя маленькими книжечками: «Посторонний» Альбера Камю и «Над пропастью во ржи» Джерома Сэлинджера.

– Твое задание на неделю, – сказал он, – прочитать эти две книги. Посмотри, как их авторы воспользовались повествованием от первого лица.

Я взял у него книги и тут же засунул в рюкзак. Ни ту ни другую я не читал, хотя о «Постороннем» слышал.

– А «П-парадоксальный сон» написан не от первого лица, – заметил я.

– Нет. Это не имело бы смысла. Там ведь в конце главного героя отправляют на лоботомию[17], так что я не мог встать на его точку зрения.

– Немного г-гротескный финал, а?

Мсье Эрейра долго смотрел на меня, не двигаясь с места. Так и казалось, будто он старается вспомнить, куда запрятал свое ружье.

– Гротескный? Ничего подобного! Хороший финал – такой, который продолжает в тебе отзываться и после того, как ты закрыл книгу. Как бы там ни было, он далеко не такой гротескный, как твоя история с зарытыми у меня в саду трупами! – в конце концов рассмеялся он, провожая меня до двери. – Ну хорошо, на сегодня хватит, а завтра я хочу прочитать продолжение твоего рассказа. Не меньше трех страниц. Если тебе трудно писать дома, иди в кафе. Или в библиотеку. Или куда захочешь, только никогда не забывай правило номер один.

– К-какое правило? – спросил я.

– Правило номер один: что бы ни случилось, ты должен писать. Каждый день. Неважно, хорошо у тебя получится или плохо. Важно только писать, писать и писать.

Я покивал, показывая тем самым, что размышляю над его драгоценным советом, а сам подумал: «Легко говорить, когда тебе восемьдесят и ты с утра до вечера не вылезаешь из халата». Я-то понимал, что мне трудновато будет ему следовать между семьей и школой. «Но хотя бы этим летом, – пообещал я себе, – буду каждый день находить немного времени». И вышел в ясный день, к ослепительному солнечному свету за порогом.

– Завтра принесешь круассаны! – крикнул мне от двери мсье Эрейра.

Затем старик ушел в дом, и я еще успел увидеть, как в щели мелькнула лиловая тень. Дверь закрылась, а я взялся за руль своего велосипеда «Summer of love».

Это первое утро с мсье Эрейра оказалось для меня очень полезным. Я усвоил разницу между повествованием в настоящем времени и в прошедшем. Я получил задание по чтению, связанное с рассказом от первого лица. Я постепенно знакомился с писательскими методами – а это и было моей целью. Но я мало что узнал про Роберта Р. Аддамса. Почему он скрывался? Кем он был на самом деле?

Я катил по направлению к центру Фижероля, вспоминая вопрос, который он мне задал: «Ты вот знаешь, кто ты такой?» Годом раньше я бы ответил на него не задумываясь. «Да, – сказал бы я. – Я – Ной Афшрифт, мне пятнадцать лет, я учусь в школе, занимаюсь серфингом, люблю рок и романы Стивена Кинга».