Теория Фокса

— Каждое субботнее утро его сестра приходит в парк в Нанкине. Там она встречается со своей дочерью Тьяо, учительницей. Они сидят, разговаривают, держатся за руки, пока Тьяо не приходит пора идти в школу. Это происходит каждую субботу на протяжении последних шестидесяти лет, несмотря ни на что. Его сестра по-прежнему там. Она — единственное связующее звено с Ли. Найдёшь её, найдёшь и Ли.

— В субботу утром? — голос Джима внезапно охрип.

— В семь утра.

— Мария умрёт в полдень. В одиннадцать по Нанкину, — сказал он в отчаянии.

— Значит, у тебя будет четыре часа на то, чтобы синтезировать и отправить ответ.

— Что, если у Ли… не будет ответа?

— Если у Ли нет, ни у кого нет. Ли — это единственный рациональный способ спасти Марию.

— А что, если он больше не в Нанкине?

— Он там. Я чувствую.

— Как? — спросил Джим.

— Потому что он и его сестра не могут покинуть город.

— Почему?

— Потому что Тьяо не может покинуть его.

— А почему не может она?

— Потому что это то место, где она умерла пятьдесят лет назад.

— Как?! Разве…

— Сестра Ли так и не поняла этого. Для неё Тьяо, её единственный ребёнок, по-прежнему жива. И каждую субботу в семь утра они встречаются… Ли там. Иди и найди его.

С высоты утёса Чарли смотрел на лунную дорожку, уходящую в бесконечность, кипящую на поверхности океана.

— И ещё… — он облизал пересохшие губы. — Тебе понадобится Джулия. Она будет ждать тебя… Это мой Планк в вирусологии…

Он закашлялся.

— Очень скрытный… Не более трёх человек знают о ней… Может быть, она уже поняла, что такое Зоя. Я позвонил… Будет ждать тебя завтра в шесть… вечера в ресторане гостиницы «Хендэ» во Владивостоке. Возьми… мой самолёт. Он готов. К полудню будешь там, и у тебя останется целый день, чтобы добраться до… Нанкина.

Джим вдруг весь сжался.

— Прости, я поступил неправильно… тогда с тобой, — сказал он сбивающимся голосом и вдруг заплакал. — Но я не мог, я правда тогда не мог остаться…

— Я знаю… Сначала сердился, но потом понял… Я никогда в тебе не сомневался… Я понял тебя…

— Прости…

Чарли вдруг взял его за руку.

— Выслушай меня, Джим. Я расскажу тебе… его…

— Третий ингредиент?!

— Да… Третью составляющую.

— То, как ты находил Планков?

— Да… Прости, не говорил раньше… Но ты был не готов, — Чарли снова закашлялся. — Благородство.

— Благородство?! — тихо переспросил Джим.

— Энергия, интеллект и благородство. Три фундаментальных качества человека… Всё остальное сводится к ним… О первых двух я знал всегда. И лишь потом понял благородство… Джим, Планк должен быть благороден… Потому что мир… благороден… Благородство — это понимание… сути мира… Понимания сути вещей не бывает без него. Не бывает неблагородных Планков… Это ещё Ницше понял… У благородной души есть какая-то… глубинная уверенность в себе… Что-то, что нельзя приобрести, или даже, возможно… потерять. Благородство… существует само по себе. Оно либо есть, либо его нет. Это фундаментальное свойство… И о нём можно лишь узнать…

— Но я не понимаю… — прошептал Джим.

— Понять благородство может лишь благородный. Мне… понадобилась почти вся жизнь, — сказал Чарли, сжимая свитер, — чтобы узнать себя самого… Что моя собственная душа… благородна. Не думаю, что это можно… объяснить. Но ты скоро сам… найдёшь… я знаю. И тогда сразу всё поймёшь. Момент, когда я… нашёл её, был счастьем. И оно длится с тех самых пор. Оно объяснило мне все… мои поступки в прошлом. Впервые я понял, почему делал то… то, что делал. Всю жизнь… я не мог объяснить это сам себе, пока не узнал… И как только понял, перестал о чём-либо волноваться… бояться… тревожиться… Я успокоился. Это счастье. — Он закрыл глаза и добавил шёпотом: — Единственный способ понять, что… такое… благородная душа, — это найти её в себе. И тогда станешь счастлив, Джим… Навсегда…

Это были его последние слова.

***

Пилот ждал Джима в баре терминала. Табло вылетов и прилётов пестрело красным. Паника только-только начала проникать сюда, и персонал ещё по инерции был на месте. Но предчувствие катастрофы уже витало в воздухе.

«Нужно выбираться отсюда. Скоро всё посыплется…» — сквозь туман мысли доносились до Джима.

— Дружище, — сказал пилот, протянув бутылку воды, — я бы предложил тебе кофе, но он закончился. Тут вообще ничего не осталось, даже печенья. Я и топливо-то еле нашёл.

У него была улыбка человека, не знающего тревог и волнений.

— Зоя? — машинально спросил Джим.

— Ага.

— Тогда вперёд. Времени нет. Сначала Владивосток, потом Нанкин.

— Так, не понял… Разве мы не в Тофино?

— Тофино?

— Ну да, Канада, — сказал пилот. — Самое большое научное открытие столетия.

— Открытие столетия? — машинально переспросил Джим, слова пилота ускользали от него.

— Ну да. Чарли говорил, что мы летим туда на конференцию о главном научном открытии столетия. Все его друзья уже там.

— Мы — во Владивосток. Нужно быть там не позже четырёх вечера. — Джим открыл бутылку. Внезапно чувство нестерпимой жажды охватило его, и в три глотка он осушил её до дна.