Теория Фокса

— Ну, как знаешь… — короткий пожал плечами. — Моё дело было спросить… У тебя и так не было будущего, Джим. Ты — раковая клетка, и ты должен быть уничтожен. Не я… Не я тебя уничтожаю… А эволюция! Её не остановить! Нас не остановить! Вершина эволюции. Суперорганизм нового поколения! Мы — будущее человечества! Суперколония!

— Муравейник… — прошептал Джим.

— Мир будет наш. Мы победили! — Короткий триумфально вскинул руки. Затем развернулся и добавил: — Ну а тебе пришло время умереть.

Глава 8

— Время умирать, Джим. — Короткий сделал шаг назад. — Ты готов?

— Готов? Как к этому можно быть готовым? — Спиной он вжался в стенку.

— Понять смерть… Самый большой обман в мире. Что ты так смотришь? Неужели не знал, Джим? Все эти твои деньги Павлова, собаки с мячом… Вся эта ерунда… Неужели ты, группоненавистник, не разгадал их самый главный трюк?

Джима затрясло.

— Что группа хочет от тебя, Джим? Что колония хочет от своих рабов? Хорошо, я скажу тебе… Она хочет одного: чтобы ты жил, как если бы не нужно было умирать. Как если бы смерти не было.

— З-зачем?

— Чтобы ты думал, — cказал короткий, — что твоё время безгранично. Мы не ценим то, что неограниченно. И они хотят, чтобы ты не ценил своё время. Зачем ещё, ты думаешь, они придумали загробный мир? Бесконечную жизнь по ту сторону… Все до единой религии придумали жизнь после смерти… Зачем им это? Спроси меня, Джим… Ну, спроси же!

Джим смотрел на него исподлобья.

— Чтобы ты отдавал им своё время. Не задумываясь, просто так… Бессмысленная работа, нелюбимая женщина, ненастоящие друзья… Пустые вечеринки, смокинги и платья, шампанское, дорогие машины… Забытые мечты… Чтобы ты жил без единого человека, который бы понял и пожалел… И поймёшь ты это, только когда времени не останется. Как Иван Ильич… Тот понял в последние три дня. Но всё, что оставалось, это кричать. И он кричал, Джим. О, как он кричал… За тремя дверьми было слышно. Ведь каково это — узнать, что не жил? Что это всё было не то?

Короткий прикрыл глаза.

— Все кричат, Джим… Когда узнают, что жизнь прожита зря, рядом с чужими. Кто молча, а кто в голос… Группа, общество, колония. Они хотят, чтобы ты не думал о смерти. Не знал о ней. Её спрятали, отобрали у тебя. Чтобы ты её не понял, не узнал.

— Может, лучше не знать? Жить без смерти?

Короткий вздохнул, покачав головой.

— Скажи мне, Джим… Что мы ненавидим? Люто, больше всего на свете? Всем своим нутром, своей природой? Посмотри вглубь себя. Что делает тебя несчастным? Да скажи же, Джим! Я вижу, что ты знаешь! Не можешь не знать!

Джим молча смотрел на него, и короткий не выдержал:

— Мы ненавидим всё!

— Всё?

— Всё, что мы должны делать. Всё, что нас заставляют делать… Если хочешь, чтобы человек возненавидел что-то, заставь его это сделать… Против воли. Как Том Сойер с забором, только наоборот… И вот, мы все убеждены, что должны жить. Обязаны. С детства нам внушают, что мы должны жить. Ради других. Что мы должны человечеству. Мы всё время что-то кому-то должны. Ты должен жить! Это приказ. Жизнь — это обязанность. Выбора нет! Даже не думай о смерти. Ты должен жить. Суицид — это преступление! Убийство себя. Самоубийство! Худшее преступление из всех!

— Нееет… — Джим простонал, закрыв глаза.

— У тебя отбирают право уйти из жизни. Заставляют жить. Запирают в этой клетке. И ты живёшь, как заключённый, каждую минуту ненавидя её. Свою жизнь…

У Джима в глазах всё поплыло.

— Когда Будда понял это, он, наконец, выдохнул. Это был его «уфф!», выдох. Он понял, что не должен жить. Что никому ничего не должен…

— Уфф… — вдруг выдохнул Джим.

— Он назвал это нирваной. Что означает «выдох».

— Свобода, свобода… — шептал Джим. — Ты принадлежишь себе. Ты не должен жить. Только поняв смерть, ты начинаешь жить…

— Лучше не скажешь, — кивнул короткий. — Смерть не враг. Она друг. Она даёт свободу… И сейчас пришло время её обрести… Время умирать. Прощай, Джим.

Короткий на мгновение замолчал, а затем крикнул:

— Встать!

Дверь распахнулась, и вошли охранники, отпечатывая шаг. Через несколько секунд снова раздалось:

— Я сказал, встать!

Звуки доносились, как сквозь туман. Его схватили за плечи и рывком поставили на ноги, стянув пластиковой лентой руки за спиной. Вдруг всё померкло — сзади на голову накинули мешок.

«Наконец-то…»

Казалось, что коридор никогда не закончится, тяжёлые шаги разносились по нему гулким эхом — один охранник шёл впереди, другой замыкал. Короткий шёл посередине, сразу за Джимом, тяжело сопя откуда-то снизу и подталкивая его в спину. Каждый раз, проходя через очередную дверь, они останавливались, и первый сначала открывал, а замыкающий закрывал дверь. Они шли, как корабль, проходя через лязгающие металлом шлюзы — бесконечные ворота на пути в никуда.

Последняя дверь со скрипом открылась. Ворвалось щебетанье птиц, Джим споткнулся о порог.

«Прости, Мария. Прощай!»

Не зная зачем, он начал считать секунды: «Один, два, три…»

Щёлкнул металл.

Выстрелы оглушили его, тело соскользнуло вниз. Он ждал боли, но она не шла. Вдруг мешок с головы слетел — короткий стоял рядом, рывками пытаясь освободить ему руки.