Теория Фокса

— Япония была первым прототипом человеческого суперорганизма, человеческой муравьиной колонии. Но у Японии не хватило размаха. Слишком маленькая территория. Очень концентрированная, но маленькая. И поэтому они так и не смогли развернуться в полномасштабную суперколонию. В отличие от нас…

Джим затряс головой.

— Китай — это суперорганизм, Джим. Мы построили общество новой эпохи — первую человеческую суперколонию. Мы — следующая ступень эволюции человека. Будущее человечества.

Улыбка промелькнула у короткого на лице.

— Китайцы — муравьи? — еле выговорил Джим.

— Не в биологическом смысле, разумеется. Мы по-прежнему сапиенсы. Но наша группа устроена по тем же принципам, что и у социальных насекомых. Насекомые-альтруисты. Мы — первый человеческий муравейник. Первый человеческий суперорганизм. Вершина эволюции!

Мурашки пробежали у Джима по спине.

— Что, не веришь? — спросил короткий. — Когда ты последний раз видел группу организмов, контролирующую рост своего населения? В природе заложено бесконтрольное размножение. Любая группа растёт в геометрической прогрессии, пока есть ресурсы. Но это же так неэффективно! Постоянно балансировать на грани голода и вымирания. И только суперорганизмы решили эту проблему. В них размножается только королева, а она контролирует количество откладываемых яиц. Муравьи — это практически единственный вид животных, целенаправленно контролирующий свою численность. Муравьи и Китай.

— Политика одного ребёнка…

— Да. Мы контролируем численность, не разрешая женщинам иметь более одного ребенка. Иногда двух. Но численность группы — это ещё что. Сколько ты знаешь животных, способных контролировать пол? Попробуй-ка изменить соотношение количества самцов и самок. Мало кто, кроме муравьев, способен на это. Муравьи устанавливают пол, оплодотворяя клетку. Если клетка оплодотворена, то это самка. Если нет, то самец. Теперь колония может решать, кто ей нужен, а кто нет… Китай делает то же самое… Традиционно все хотят иметь как минимум одного мальчика — наследника. Но что делать, если ребёнок — девочка, а второго ребёнка иметь нельзя? В результате у девочек мало шансов. Стоит УЗИ показать, что ребёнок — девочка, женщины в этот же день идут на аборт. Сами, Джим! Каждый год рождается девять с половиной миллионов мальчиков и лишь чуть больше восьми миллионов девочек. Это даже не группа делает, а сами женщины. Так что человеческий суперорганизм тоже контролирует соотношение полов, так же, как и муравьиный.

— Муравейник, — прошептал Джим.

— Суперорганизм нового поколения! Суперколония! — Короткий уже просто кричал. — Это неизбежность! Будущее человеческой расы. Конвергенция! Никак, слышишь, никак ты не поспоришь с эволюционной конвергенцией! Неизбежность! Если что-то помогает выжить, то это что-то будет изобретено эволюцией множество раз. Просто потому, что это что-то приносит пользу… Возьми глаз — один из самых сложных инструментов в природе. Сколько раз эволюция уже изобретала его! И каждый раз независимо. То же самое с крыльями… Всё, что даёт преимущество, природа придумывает снова и снова… Суперорганизм даёт гигантские преимущества — помогает выжить и покорить остальных. И потому природа создаёт суперорганизмы снова и снова. Заметь, муравьи, термиты, пчёлы — они все превратились в суперколонии самостоятельно. Независимо друг от друга! Почему-то все думают, что они родственники. Но к друг другу они не имеют вообще никакого отношения! Термиты произошли от тараканов, муравьи — от ос, на много миллионов лет позже. И все они создали суперорганизмы независимо друг от друга. Конвергенция, говорю же тебе! А теперь настал черёд человека. Термиты, пчёлы, муравьи, человек. Это природа! Ей невозможно противостоять! Люди привыкли считать себя личностями, со своими собственными целями и идеями. Как же это неэффективно, нецелесообразно. Да и просто смешно, Джим! И вот, наконец-то, каждый становится частью чего-то большого, важного! Суперорганизма, который невозможно победить. Теперь у каждого есть смысл!

— Есть ли… — прошептал Джим, в ужасе уставившись на него, — есть ли шанс спастись?

— Спастись? У одиночки?! — рассмеялся короткий. — Нет, ну, конечно, порой бывает, что какая-нибудь клетка-одиночка сходит с ума и пытается восстать, — тут он, прищурившись, посмотрел на Джима. — Но судьба у неё одна — быть уничтоженной иммунной системой. А если уж кому-то и удаётся улизнуть, обмануть систему, то… Знаешь, что происходит, когда клетка начинает бесконтрольно воспроизводиться? Когда начинается восстание?

Джим почувствовал, как затряслись его руки.

— Рак?!

— И организм погибает. Вся колония, целиком… Рак — это восстание одиночки против системы, колонии, общества. Восстание против главного процесса в природе — построения колонии. Скажи, что делают с раковыми клетками? Правильно! Их уничтожают.

Короткий мерил камеру шагами, от стены к стене, как маятник.

— Муравьи, пчёлы, человек — просто ступени этого процесса. И надо быть идиотом, чтобы идти против него…

Тут он замер и снова едва заметно прищурился, его голос вдруг странно задрожал: