Теория Фокса

— Большую часть времени эволюция создавала нас для маленьких групп. Наш мозг приспособлен к выживанию в маленьких группках по пятьдесят человек. Поэтому в больших группах мы не можем даже просто запомнить имён. Всё, что больше пятидесяти человек, — это бесконтрольная толпа. Собственно, поэтому большие группы естественно распадаются на меньшие. Скажем, двое в группе начинают враждовать. Что-то не поделили. Допустим, женщину. Но если группа маленькая, то почти всегда у этих двоих найдутся общие родственники или друзья, которые растащат их. И группа сохраняется. А вот если же группа большая, скажем, сто человек, и двое начинают драться, найдутся ли у них общие друзья? Вряд ли. И тогда возникает война, так? И практически мгновенно большая группа распадается на маленькие. Собственно поэтому, Джим, все организованные группы редко когда больше пятидесяти человек. Взвод в армии, класс в школе — всё это группы не более пятидесяти человек. Всё, что больше, — нестабильно. Большие группы распадаются как радиоактивный атом.

— К чему это? — в горячке прошептал Джим.

— Я рассказываю тебе твоё будущее, Джим. И то, почему у тебя его нет. — Он задумался на секунду и заговорил ещё быстрее. — Теперь представь, ты изобрёл сельское хозяйство и твоё население увеличилось. Это не то, к чему наш организм был приспособлен. Как ты будешь управлять группой из тысяч, если ты даже не можешь запомнить их имён, а они всё время пытаются враждовать и распадаться на мелкие группы? Как, Джим? А просто. Берёшь и назначаешь пятьдесят менеджеров, каждый из которых управляет пятьюдесятью обычными людьми. Это бюрократия с одним уровнем. И с её помощью ты уже можешь справиться с двумя с половиной тысячами людей. И вот у тебя уже не племя, а самое настоящее княжество. Слушаешь, Джим? Это важно.

Джим простонал.

— Теперь, когда столько людей платят налоги, ты можешь нанять профессиональных солдат. Ты создаёшь армию. И что затем? Ты нападаешь на соседей — на те маленькие несчастные группки людей, которые ещё не создали собственные армии. И ты одерживаешь верх. Просто потому, что вас больше. В большинстве случаев большие группы выигрывают. Убиваешь их мужчин, забираешь женщин и территорию. Ты развиваешься! И скоро твоя группа вырастает… ну, скажем, до десяти тысяч, так? И что ты делаешь тогда? Как их контролировать?..

Он перевёл дыхание.

— А нужно добавить ещё один уровень бюрократии. Назначаешь пятьдесят высших менеджеров, каждый из которых управляет пятьюдесятью низшими, каждый из которых управляет пятьюдесятью обычными людьми. И вот у тебя уже машина, контролирующая более чем сто тысяч человек. Ты создаёшь полицию и даёшь ей монополию на насилие. Затем нанимаешь ещё большую армию. И так ты строишь государство. И вот тут…

На мгновение он замер.

— Вот тут вдруг выясняется, что чем больше группа, тем легче людям умирать за неё. Это удивительно, Джим. Патриотизм! Государство порождает патриотизм. Солдаты готовы жертвовать собой во имя государства. В княжествах нет патриотизма. Ноль! Ни один солдат не хотел умереть за княжество. Все эти воины, осаждающие стены Трои, они ведь собрались туда с маленьких островков. С Крита, Пелопоннеса и Итаки. Ты не задавался вопросом, зачем они туда приплыли? За что они отдали свои жизни?

Джим мотнул головой.

— Не во имя своего города или острова, нет. Они приплыли завоёвывать Трою ради еды, золота и женщин. И ничего другого. Никакого патриотизма в помине… Но государства, они другие… В глуши Австралии есть городок Герроя. На стенах его старого городского совета в самом видном месте высечены длинные списки солдат, погибших в дальних и всеми забытых уголках планеты… Знаешь, что написано над ними? «Они погибли за Империю». Британскую империю. И всё, точка. Вот эта маленькая табличка является достаточной причиной для миллионов людей ехать неизвестно куда и отдавать там свои жизни. Государство делает так, что отдать за него жизнь становится великим, геройским поступком. Воинам более не надо золота. Они отдают жизнь просто так. Чем больше группа, тем легче её члены жертвуют собой. Ты следишь за мыслью?

«Зачем… Зачем он пытает меня?» — стонал Джим про себя.

— Это всё игра размера. — Короткий вскочил на ноги и начал ходить из стороны в сторону. — Меньше пятидесяти — племя. От сотен до десятков тысяч — княжества. Начиная от сотен тысяч — государства… И вот здесь нас ждёт вопрос, Джим. Ты готов?

Сквозь боль Джим приоткрыл глаза, и их взгляды пересеклись. В сумраке мерцающей лампы Джим разглядел густые, сросшиеся брови, загнутые вверх, как бы постоянно удивляясь.

— Что дальше? — спросил короткий. — После государства… Неужели ты думаешь, что это окончательная форма организации групп? Что ты можешь бесконечно нагромождать бюрократов, слой за слоем? Да, это работает для миллионов. Даже сотен миллионов. Но будет ли это работать для миллиардов? Джим, ну скажи что-нибудь! Ты же синтезатор? Ну, так вот — синтезируй.

Джим не мог пошевелиться.