Теория хаоса

– Это будут самые огромные и сильнейшие цунами, а ветра разгонятся до сверхзвуковых скоростей по всему земному шару. Все, что прикреплено к земле, будет вырвано – здания, деревья, горы, включая такую небольшую, на который мы сейчас сидим. И все, что движется – люди, машины, животные и так далее, – просто взмоет в воздух подобно сдутым частичкам ластика.

– Черт. Звучит… Даже не знаю, как это описать.

– Вот так ощущаются мои эпизоды, – произнесла Шелби. –  Мир для меня намертво останавливается, но для остальных он продолжает идти. И меня как будто бросает в него, эмоциональный катаклизм, который я никак не могу контролировать.

Минуту они молчали, затем Шелби встала на колени. Подняв немного майку и опустив за пояс штаны, она обнажила свой правый бок. Там было девять практически параллельных шрамов, каждый около дюйма в длину. Самый верхний прямо под грудной клеткой и самый нижний на бедре. Вместе они были похожи на ступеньки лестницы.

– Я знаю, что ты уже их заметил, но хотела показать полностью.

Инстинктивно Энди потянулся и коснулся пальцами места со шрамами, как будто завороженный ими. Голос его старого учителя возник в голове: шрамы существуют, чтобы напоминать о том, что мы пережили. Похоже, Шелби пришлось пережить многое.

Когда он поднял глаза, она в шоке смотрела на него. И тут Энди понял, что он сделал, и отдернул руку.

– Черт. Прости меня, – проговорил он.

Она слегка напряженно села обратно на место.

– Не беспокойся.

Но дальше никак не продолжила свои слова.

– Ты… говорила о том, что мир останавливается?

– О… Да.

Ему показалось, что она рывком вернула себя к реальности.

– Все мои шрамы появились, потому что я не могла контролировать свои чувства.

– Понял, – ответил Энди. Он все еще был в легком шоке. Но не близко к тому состоянию шока – или паники? – в каком он думал, что должен находиться. Конечно, он слышал о «самоповреждении», но Шелби была первым его знакомым, которому пришлось с этим столкнуться.

– Я избавлю тебя от перечисления деталей, – продолжила она. – Но давай скажем так: у тебя бывает приподнятое и подавленное настроение, так?

Энди кивнул.

– Конечно.

– Правильно. Потому что это бывает у каждого. Но в моем случае все усугубляется. Мое веселое состояние не такое радостное, как показывают в плохих ТВ-шоу и фильмах, но когда мне плохо, то все становится таким очень быстро и бьет по мне тоже больнее. Мой первый эпизод случился три года назад. Мне было тринадцать, и у меня была тетя, с которой я был близка. Тетя Шеннон. У нее не было официального диагноза – моя бабушка, мама моей мамы, одна из тех женщин, которые клянутся, что психические расстройства случаются только с белыми людьми и излечить их можно только молитвой…

– Звучит знакомо, – сказал Энди, вспоминая лицо «Матери года» Крис Криддл.

– Прости, что перебил.

– Все в порядке. Я знала, что ты поймешь. В любом случае моя бабушка никогда не выпускала мою тетю Шеннон на встречи с кем-либо, когда у нее должны были быть «причуды», как она их называла. К слову, никогда не называй их так.

– Учту должным образом.

– Спасибо тебе. Короче говоря, тетя Шеннон лишила себя жизни в год, когда я пошла в колледж. И меня это ввергло в такую депрессию, равных которой до этого не случалось.

– Это звучит ужасно.

Шелби кивнула в ответ.

– Все было настолько плохо, что я оказалась в больнице. Врачи прописали мне лечение, но именно этот случай ранил меня слишком глубоко. В тот момент и случилась вся штука с вождением без прав и пьяной, – сказала она.

– Хорошо…

– Мои родители догадались, что дело не только в.… алкоголе в моей крови, так что отвезли меня в больницу снова. Потребовалось полтора месяца, чтобы мне наконец подобрали правильное медикаментозное лечение. Я меняла школы, переехала, и дальше все стало полегче на целый год.

– Это же хорошо, да?

– Да, но потом все поменялось и у меня случился первый смешанный эпизод.

– Смешанный?

– Ты можешь прочитать про это в брошюре. Не хочу вдаваться в это сейчас, – сказала она. – В какой-то момент кое-кто, кого я могла называть другом, поступил очень не по-дружески.

– Кхм, – Энди сжал кулаки. –  Я еще не знаю, что именно случилось, но я готов набить морду тому человеку.

Шелби засмеялась. По-настоящему громко. Если и было какое-то напряжение между ними, то оно разлетелось по воздуху, подобно конфетти из хлопушки.

– С другой стороны, из-за всего случившегося я оказалась здесь. Я была на домашнем обучении некоторое время, потом моя мама – которая, к счастью, не была похожей на свою мать, – нашла дуэт терапевта и психиатра, которые известны своей командной работой с подростками. И так как у меня уже была родня в Атланте, то решение было очевидным.

– И у тебя не было эпизодов уже шестнадцать месяцев, как ты сказала?

– Правильно, – сказала Шелби. – А ты внимательный слушатель, мистер Криддл.

– Мистером Криддлом можно назвать только моего дедушку, спасибо, мне не надо.

Они вместе рассмеялись (миссия выполнена).

На некоторое время стало тихо, но это была комфортная тишина. Шелби казалась… повеселевшей.