Теория хаоса

– Прости, – сказала она. – Я в порядке! Просто устала.

Она выдавила из себя улыбку.

Энди хотел было настоять на причине усталости. Очень хотел. Но затем он вспомнил о правиле не искать того, чего нет. Поэтому он глубоко вздохнул и попросил:

– Шелби, могу ли я тебя обнять?

Она казалась обескураженной, но всего на мгновение. И затем она улыбнулась, в этот раз по-настоящему.

– Конечно, можешь, Уолтер.

Они вышли и встали перед машиной. Она обвила руки вокруг его шеи, а Энди обнял ее за талию и оторвал от земли, прямо как тогда в ее месте рандеву со вселенной.

– Спасибо, что пришел на ужин, Уолтер, – прошептала она. Он ощущал ее теплое дыхание над ухом. От этого по телу у него побежали мурашки.

– Спасибо, что пригласила, Шелби, – ответил он (стараясь хоть как-то держать себя в руках).

– Для меня это было честью и радостью.

Он нехотя поставил ее на землю.

Сюрприз

Шелби не могла заставить себя выйти из машины.

Она уже семнадцать минут сидела так в гараже – в состоянии потрясения, но хотя бы благодарная тому, что мама не пришла проведать ее, – думая о том, насколько приятным выдался вечер, и немного страшась последующего возвращения домой.

Почему?

Семейное собрание после твоего возвращения, Шелли-Белли.

Сообщение от папы. Посланное еще до того, как она завела машину, чтобы отвезти Уолтера.

Она вздохнула.

То, чего Уолтер не знал – и никогда не узнает, – его пригласили на ужин, потому что Бекки сдала Шелби. К слову, она все еще была зла на кузину за это.

Прошлым утром она спустилась вниз на завтрак и сразу же была встречена словами: «Шелс, Бекки сказала мне, что у тебя появился новый мальчик?» Мамины слова были как гром среди ясного неба.

Если спросить саму Шелби, то такой подход был грубостью сразу по нескольким пунктам. Особенно если учитывать, что папа сидел в этой же комнате. Мама прекрасно знала, как он относился… ко всему, что касалось «его любимой доченьки».

– Мальчик? – произнес папа, выпрямившись в своем кресле. Можно подумать по его реакции, что Шелби только что сказала, что она беременна.

Все стало еще хуже, когда мама решила сказать, что Уолтер был сыном Крис Криддл, после чего отец просто вышел из себя.

– Этой узколобой конгрессменши? – сказал он. Затем он посмотрел на Шелби, будто у нее вырос десяток лишних голов.

– Вы хотите мне сказать, что моя любимая доченька – *здесь нужно закатить глаза* – общается с отпрыском этой республиканки Дяди Тома? Вы хоть представляете, какой вред ее политика нанесет всему черному сообществу, если она выиграет место в Сенате? Как такое вообще случилось, Шелби?

Шелби была слишком потрясена, чтобы сказать хоть слово.

Мама (которая все это начала) ответила:

– Подожди, Чарльз. Мы ничего не знаем о самом мальчике.

– Правильно. – Шелби наконец нашлась с ответом. –  Ты его не знаешь. На самом деле нет никакой надобности смешивать политику его матери и его самого. Он очень хороший.

– Это уже решать нам, юная леди, – ответил ей Доктор Августин.

– Я хочу увидеть юного Криддла за ужином завтра вечером, это ясно? (Черт!)

Хоть что-то хорошее было в том, что родители вели себя очень мило весь вечер и даже после ужина. Но у Шелби не было ни малейшего представления о том, что она услышит, как только переступит порог дома.

Стук в боковое окно был настолько неожиданным, что Шелби громко вскрикнула.

Папа. (Ну кто же еще.)

Она опустила стекло.

– Заходи в дом, дочка, – сказал он. –  Мне нужно быть в больнице в полпятого утра, чтобы провести операцию на спинном мозге, но я хотел бы поговорить перед окончанием дня.

– Ты можешь просто пойти спать, папа. Чей-то позвоночник гораздо важнее, чем этот разговор…

– Дочь, выходи из машины и прекращай эти игры. Гостиная. Через три минуты.

После этих слов он ушел в дом.

Когда Шелби через две с половиной минуты показалась в комнате, родители ее уже ждали. Стараясь сдержать выпрыгивающее из груди сердце, она забралась на семейный диван в форме подковы и уткнулась в один из обложенных подушками углов.

Она знала, что ее страх не был полностью неоправданным: подобные «семейные собрания» обычно случались, только когда она натворила что-то. Первое случилось тогда, когда ей исполнилось пятнадцать и мама нашла у нее бутылку с жидкостью, которую Шелби было еще рано пить, и небольшой мешочек цветных таблеток в ее рюкзаке, за которые она могла попасть за решетку.

– Я клянусь, я не сделала ничего противозаконного, – практически выкрикнула она перед тем, как родители успели заговорить.

Они обменялись одним из тех родительских взглядов, которые не поймет ни один ребенок… и расхохотались.

– Дочь, расслабься, – сказала мама.

– Мы знаем, что ты не сделала ничего плохого, Шелли-Белли, – продолжил отец. – Все наоборот, вообще-то…

– Уолтер нам очень понравился…

– Энди, – инстинктивно поправила маму Шелби. – Да, прости.

– Энди показался нам замечательным молодым человеком, – продолжила она.

– Рад, что он не пытается залезть тебе под юбку, – влез папа. –  Как отец я бы сразу понял.

– Ох. – Шелби закрыла лицо руками.