Теория хаоса

Она опустилась на пол перед Уолтером, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Во-первых, – начала она, беря его руки в свои. – Если ты думаешь, что моя «замечательная бабушка» никогда до этого не заботилась о перебравшем подростке, то ты сильно ошибаешься. Биби приезжала к нам в Калифорнию ненадолго, и обычно она была тем, кто держал мои волосы, пока меня рвало «Эверклиром».

– Эвер чем?

– Ты не захочешь знать. Во-вторых, мы уже говорили о том, что случилось с Эммой, Уол-Уол. Если ты хочешь винить себя, то тебе придется винить и всех остальных. Да, ты задремал. И да, она умерла. Но лучшим, что ты можешь сейчас сделать, будет принять это, простить себя и постараться найти покой в душе.

– Но, Шел.

Она подняла палец и продолжила:

– А теперь насчет Стефани… Уол-Уол, в тот момент, когда она приняла решение сделать аборт, ты уже ничего не мог изменить.

– Но…

– Ты сказал, что пытался ее отговорить, но не получилось, да? Отец заставил ее выбирать между ребенком и ей самой.

– Ребенок был настолько же моим, насколько и ее.

– Я знаю, Уол. Но ребенок был внутри ее тела; если доходить до этого, то финальное решение за ней. Не за тобой. И даже не за ее отцом. И она его приняла.

Уолтер снова начал всхлипывать. Шелби вернулась на диван, потянулась, притянула его руками к себе, чтобы он лег к ней на грудь, и снова стала гладить его по спине.

– И насчет последнего, мне нужно было… собраться с мыслями, – произнесла она. – Прости, что динамила тебя.

– Это было правда отстойно, знаешь ли.

Теперь и у Шелби выступили слезы.

– Но я прощаю тебя, – произнес Уолтер.

Несколько минут они просто лежали, слушая свое дыхание.

Что было гораздо приятнее, чем Шелби хотела бы этого. Затем ее озарило:

– Ты должен дать ему имя. Или ей. Или им.

– Что?

– Ребенок. Ты должен дать ребенку имя. Выразить свою любовь и сожаление. Напиши письмо или что-то похожее. Может, это поможет унять чувство скорби и вины.

– Коннор, – сказал Уолтер.

– Что?

– Я решил, что это будет мальчик и я назову его Коннор. Хотя он точно не станет Белым гангстой.

Шелби смотрела на него ошарашенно.

– Мой лучший друг, Уолтер. Как всегда, невыносим. Рада видеть тебя прежним.

– Эй, Шелби? – Ему становилось тяжелее выговаривать слова, и он знал, что скоро заснет. А это значило, что ему, наверное, стоит подняться, чтобы не уснуть прямо на ней.

Хотя уходить ему не хотелось.

– Да?

– Ты очень мягкая. И теплая. И твое сердце так приятно бьется.

– Ох… спасибо, наверное.

– Я почти что уверен, что люблю тебя и ты это знаешь, и именно поэтому ты перестала со мной разговаривать.

Он начал ругаться, но Шелби не перестала слушать.

– Но мне наплевать, потому что теперь ты здесь.

Если Уолтер был бы трезв, то Шелби, может, сказала бы ему правду: она действительно отстранилась от него из-за… сильных чувств, которые были слишком давящими и непосильными.

Но напугали ее собственные чувства. А не его.

Тем не менее теперь Шелби позволила этим словам проникнуть в ее мозг, и она поняла, что паники нет, потому что ей было слишком комфортно. Она чувствовала себя безопасно и хорошо, находясь настолько близко к нему.

– Расскажешь мне историю? – пробормотал он.

Шелби засмеялась.

– Какую историю?

– О любви.

Ее взгляд пробежался по комнате, и она улыбнулась.

– Ты не заметил картину над камином?

– Неа. Все немного плывет.

Она захихикала.

– Ладно, на этой картине Биби щека к щеке стоит с человеком, который такой же высокий, как и мой отец, но с более темной кожей, и в его волосах седина. Это мой дедушка. Биби поехала за старшим братом сюда из Индии, чтобы поступить в колледж, и она училась в Технологическом институте Джорджии два года, но потом случилось так, что она села на первом ряду дедушкиного предмета по введению в ядерную физику – он там преподавал.

Шелби могла почувствовать, как Уолтер улыбнулся.

– Серьезно? – произнес он.

– Угу. В середине первого семестра третьего курса она отчислилась, и они поженились. Если ты спросишь ее об этом, то она скажет: «Ох, ему нельзя было противостоять. У моего Чарльза была кожа цвета какао и зубы как будто парное молоко».

Шелби вновь захлестнули чувства.

– Они так сильно любили друг друга, Уолтер. Как родственные души. Ему было почти восемьдесят, когда он умер четыре года назад, но и тогда он бегал за ней по дому, таща за собой кислородный баллон, и хихикал, пока она притворялась убегающей. Они пробыли в браке к тому времени пятьдесят лет.

– Эй, Шелби?

– Да, Уол?

– Это отличная история.

– Спасибо, – ответила она.

– Шелби, еще кое-что… – (Он уже почти отрубился.)

– Что?

– Можешь, пожалуйста, по-дружески не расставаться со мной?

– Что?

– Ты знаешь. Я ведь нарушил пункт номер шесть, – сказал он.

И перед тем как Шелби успела что-то ответить, Уолтер уже мирно посапывал.

Часть 3. Термоядерный синтез

Энди – стоявший перед зеркалом в ванной и расчесывающий волосы – теперь без тени сомнения мог сказать, что он не был по-настоящему влюблен в Стефани Лок. Он не мог подобрать нужных слов для того чувства, но по сравнению с чувствами к Шелби Камилле Августине Энди мог сказать, что он находился в забытьи в прошлых отношениях.