Теория квантовых состояний

К концу сорокового года, когда война была в самом разгаре, в Третьем Рейхе наступило разочарование в Урановом проекте. Изначальный оптимизм не оправдался, по-прежнему существовала неопределенность с методом обогащения урана, и выделения радиоактивных изотопов. Немецкие ученые параллельно прорабатывали несколько методов, конфликтуя друг с другом и путаясь. Гамбургская группа настаивала на методе ультрацентрифуги, основанной на сортировке изотопов на основе разницы масс. Предлагались методы термодиффузии, разделение изотопов в жидких соединениях урана и другие. Другой проблемой стало замедление быстрых нейтронов для самоподдерживаемой реакции. Физики теоретизировали на тему, что использование воды может исключить необходимость обогащать уран. Было очевидно, что изначально выставленный срок проекта в год оказался недостижимым. В том же году в США, куда уехали многие бывшие коллеги немецких ученых, был открыт новый элемент плутоний, как и уран подходящий для самоподдерживаемой цепной реакции, а значит и бомбы.

Только во второй половине сорок первого группа Гейзенберга добилась наконец устойчивого эффекта размножения нейтронов. Тогда же Вейцзеккер запатентовал принцип устройства плутониевой бомбы.

Для Отто это превратилось в затяжную шахматную игру. Он не видел, не мог обозреть всей картины, он влиял лишь на то, до чего получалось дотянуться. На конференции по Урановому проекту в Лейпциге он играл роль умеренно оптимистичного скептика, озвучивая догадки, строя предположения, критикуя и внося смуту. С учетом увязания Германии в войне и сосредоточенной на немедленных нуждах фронта экономике, его сомнения, замечания подрывали веру в проект со стороны руководства вермахта и министерства науки.

На основе весточки Отто в США, через венгерского физика Силларда, американцы немедленно занялись собственными широкомасштабными исследованиями на тему ядерной бомбы. Во многом благодаря его анонимным рассылкам были начаты диверсии на объектах ключевых поставщиков Уранового проекта в Чехословакии и Норвегии, включая операцию "Ганнерсайд" в сорок третьем, остановившие производство в Норвегии тяжелой воды. Его информацией наверняка пользовались разведки, американская, британская и советская, но он не работал ни на одну из них, сохраняя анонимность. У Отто не было руководителей, за исключением собственной отчаянной решимости, страшных снов и воспоминаний.

После февральской конференции сорок второго года с приглашенными рейхсмаршалом Герингом и шефом тайной полиции гестапо Гиммлером, начался новый этап Уранового проекта. Значительной вехой стал взрыв от перегрева экспериментальной установки в институте в Лейпциге, где работал Гейзенберг. Хан консультировал команду Гейзенберга по составу камеры реактора и предположил проблему теплоотвода, но не озвучил ее. Гейзенберг потерял тогда большую часть лабораторных запасов урана и тяжелой воды. Возможно, он заподозрил в чем-то пожилого химика. По крайней мере с тех пор он почти перестал приглашать Отто. После совещания, рейхсмаршал Герман Геринг сам занялся проектом, внеся в него единоначалие. При этом в президиум не вошло ни одного ученого, что подстегнуло бюрократию. Отто поддержал такое решение, сославшись на успешный пример фюрерского единоличного принятия решений. Во главе проекта поставили нейтральную фигуру — профессора Абрахама Эзау, весьма поверхностно разбиравшимся в ядерной физике.

Гейзенберг и Дибнер по-прежнему не ладили, конкурируя за уран и тяжелую воду. В сорок третьем финансирование проекта значительно урезали из-за проблем на фронте. В конце года Эзау отстранили, но теперь главной проблемой проекта были диверсии союзников. Утекала тяжелая вода, срывались поставки урана. Гейзенберг вернулся к очищенному графиту вместо тяжелой воды в качестве замедлителя нейтронов. Дибнер выработал схему размещения кубиков металлического урана, которая давала наилучший результат размножения нейтронов. Физики, однако, практически не контактировали друг с другом, каждый хотел построить самоподдерживающийся реактор первым. Началось время непрерывного перемещения лабораторий, союзные войска наступали с разных сторон, реактор с ураном и тяжелой водой сворачивали, перевозили и разворачивали снова.

Отто с Лизой встретились еще раз в сорок третьем, в Стокгольме, куда Хану удалось ненадолго вырваться. Во времена тотальной слежки за ключевыми немецкими учеными, как со стороны Третьего Рейха, так и Союзников, Хан не мог по-настоящему поговорить с Лизой. В том разговоре Лиза очень хотела услышать от Отто, как не согласен он с Третьим Рейхом, как разделяет он ее надежды, что людоедский режим будет вскоре разбит, но не услышала. Отто был уклончив, соглашался с преступлениями режима, однако открыто не поддерживал ее возмущения. Их отчуждение закристаллизовалось именно тогда, Отто настолько сжился со своей ролью мистера Хайда, что не решался делиться ни с кем. Лиза считала, что немецкие ученые все поголовно действием или бездействием поддерживали нацистский режим.