Читаем Теория литературы. Чтение как творчество: учебное пособие полностью

Пишущие о научно-художественной литературе сходятся на том, что объектом изображения в ней является история научного открытия, решение научно-технической проблемы, а главным героем – научные искания. На первый взгляд, подобное утверждение выводит научно-художественную литературу за рамки искусства, поскольку его объектом был и остается человек. Но справедливо замечено, что в научно-художественной литературе самая форма исследования человека своеобразна:

«…человек не остается за бортом научно-художественной литературы даже тогда, когда ее произведения по всем внешним признакам безлюдны.

…Населенные или безлюдные, научно-художественные книги рассказывают о разуме и воле познающего человека в действии. В разных планах, на разные лады они всякий раз говорят нам об эйнштейновской драме идей. Так, если рассказы о том, что делает человека человеком – существом, в котором природа дошла до самопознания, если рассказы об этом не человековедение, то что же они такое? И что такое тогда само человековедение?»[72]

Именно в особенных принципах изображения человека и следует в первую очередь искать жанровую специфику научно-художественной литературы. Она раскрывает пафос научного поиска. Те моменты, что совершенно необходимы, чтобы в деталях понять историю и сущность открытия или изобретения, более или менее полно представить себе процесс научного поиска в его причинно-следственных связях, – а именно в этом чаще всего видят свою задачу авторы научно-популярных произведений, – могут быть пропущены в научно-художественном сочинении. У художника иная цель и другие средства, чем у историка и популяризатора. Он показывает картины, где наиболее ярко запечатлелись столкновения идей и характеров, главные, по его мнению, моменты научного поиска. Не исключено при этом, что с точки зрения самой науки и ее истории эти моменты могут быть оценены по-другому.

Автор научно-художественных книг – не летописец науки, он ее поэт. Читателя в таком произведении привлекает не только материал сам по себе, но и позиция автора. Ему интересна личность повествователя, именно его понимание, освещение, компоновка материала.

У художника, который воссоздает картину научного поиска, далеко не всегда возникает необходимость подробно, в деталях, рассказывать о многочисленных его участниках. Именно здесь на помощь автору и приходит вымысел, без которого нельзя представить процесс создания научно-художественного произведения.

Слово «научная» в термине научно-художественная указывает не только на содержание, но и на форму. Знакомство с логикой научного мышления не проходит для художника бесследно. С этой позиции само словосочетание – научно-художественная – сначала представляется оксюмороном. В самом деле, научная значит предельно точная, объективная, основанная на фактах, документах. Художественная же, – возникшая с помощью фантазии, воображения, вымысла, субъективная, свободная от точных границ и рамок. Но именно в преодолении этого противоречия, этой кажущейся несовместимости раскрывается особенность научно-художественной литературы.

Научная истина, безусловно, – истина объективная. Процесс ее постижения, большей частью, – процесс тоже объективный. Художника же интересует еще и субъективный взгляд на эти объективные обстоятельства. Его цель – помочь читателю увидеть факт, событие, научный поиск еще и глазами персонажа, и глазами автора.

Специфику научно-художественной литературы не следует определять в зависимости от освещения нравственных проблем, возникающих в мире людей науки. Исследование таких проблем возможно и в научно-популярной, и в собственно художественной литературе. Для ученого в его работе в основном безразлично, кем, когда и при каких обстоятельствах была открыта или доказана та или иная научная истина, на которую он опирается, совершая очередной шаг вперед в своей научной области.

Для художника в его работе ценность такой научной истины еще и в том, кем, для чего и как она была открыта. В научно-художественной литературе исследуется нравственный и социальный смысл научного поиска. Авторы научно-художественных книг воспевают ценность научных знаний о человеке и мире, радость творчества, поэзию познания, исследовательского поиска. Пафос научно-художественной литературы близок гуманистическому пафосу искусства вообще. Ее специфика – в материале. О науке и ученых могут писать и пишут и популяризаторы, и публицисты, и художники. В рамках научно-художественной литературы писатель исследует конкретный нравственный и социальный аспект темы.

Ее специфика – в приемах раскрытия характера. В научно-художественном произведении персонаж, как правило, выполняет вспомогательную служебную функцию, что не мешает автору при необходимости создавать впечатляющие художественные образы. В книге Д. Данина о Нильсе Боре яркий, запоминающийся характер героя подчинен задаче показать развитие и противоборство идей в атомной физике. Специфика научно-художественной литературы – в особенных приемах сюжетосложения и композиции.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Взаимопомощь как фактор эволюции
Взаимопомощь как фактор эволюции

Труд известного теоретика и организатора анархизма Петра Алексеевича Кропоткина. После 1917 года печатался лишь фрагментарно в нескольких сборниках, в частности, в книге "Анархия".В области биологии идеи Кропоткина о взаимопомощи как факторе эволюции, об отсутствии внутривидовой борьбы представляли собой развитие одного из важных направлений дарвинизма. Свое учение о взаимной помощи и поддержке, об отсутствии внутривидовой борьбы Кропоткин перенес и на общественную жизнь. Наряду с этим он признавал, что как биологическая, так и социальная жизнь проникнута началом борьбы. Но социальная борьба плодотворна и прогрессивна только тогда, когда она помогает возникновению новых форм, основанных на принципах справедливости и солидарности. Сформулированный ученым закон взаимной помощи лег в основу его этического учения, которое он развил в своем незавершенном труде "Этика".

Петр Алексеевич Кропоткин

Культурология / Биология, биофизика, биохимия / Политика / Биология / Образование и наука
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука