Теория машины времени

Последнее есть одна из интерпретаций принципа соотношения неопределенностей, открытого немецким физиком Вернером Гейзенбергом (1901–1976). Соотношение неопределенностей – это фундаментальное положение квантовой теории, согласно которому для любой физической системы исключены состояния, когда координаты ее центра инерции и ее импульс принимают вполне определенные, точные значения. Принцип находит выражение в изящном математическом формализме. Мы не собираемся критиковать принцип, отменять его или объявлять его ложным. Наоборот, мы не сомневаемся в его справедливости. Проблема не в принципе. Принцип имеет определенную область применения, верно характеризует часть реальности, которую, однако, не должно считать финальной. Реальность, как показывают размышления, имеет продолжение, изначально формируется не на квантовом, а на детерминативном уровне. Потому проблема – в вышеприведенной интерпретации принципа о разрушении причинно-следственного механизма в квантовом мире и переходе к случайным процессам.

Можно вполне согласиться с тем, что хаос обязательно наступил бы, если бы реальность действительно заканчивалась в квантовом пространстве, а время производилось часами.

В этом случае частицы, предоставленные самим себе, были бы способны только на хаотическое поведение, лишенное всякой перспективы. Как нет временной семантики в пространстве и движении, так идея порядка не рождается в веществе и энергии.

Подобно тому, как метод изучения физических характеристик букв (размер, цвет чернил, атомно-молекулярный состав бумаги, на которую нанесены буквы, и пр.) не способен привести к пониманию текста, которыми он написан.

Так и физичность соотношения неопределенностей не способна преодолеть невозможность измерения двух параметров без выхода на смысловой уровень. Переход к определенности совершается удлинением физического пространства в сторону прекаузальности.

К более подробному обсуждению этого действия предстоит вернуться позже.

Направленность времени и его необратимость не оставляют случайному происхождению Вселенной ни одного шанса.

По изложенной выше концепции времени разрушение смыслового порядка следования раньше-позже ведет к исчезновению движения и пространства. За существование субъективного пространства и движения отвечает субъективный интеллект. Пространство и движение – суть интеллектуальные продукты.

Соответственно внешнее пространство и движение организуются, создаются Объективным интеллектом.

Из действия виртуальных частиц физического вакуума возникают движение и его направленность. Образуется вещественно-энергетическая структура мира, в которой субъективное сознание, отделяя время от движения и направление движения от пространства, прочитывает объективный смысловой порядок.

Это указывает на то, что флуктуации вакуума происходят не без производящей их причины; и то, что не произошло свертывания пространства и не прекращено движение, показывает: смысловые отношения не элиминированы, и они обладают силой физического действия.

Следовательно, и само Объективное сознание, рождающее смысловые взаимоотношения, является физическим полем. Это поле мы назвали детерминативным.

Философия и физика сходятся в одной точке, так как семантика в этом окончательном исходе представляет собой материальную среду. Идеально-содержательную часть которой изучает философия, а физическую – физика. Кроме субстанциального подхода к проблеме времени, существует направление взглядов, которое выдвигает идею времени как ноумена, т. е. произведение ума. Высказано по теме было немало, в том числе немало истинного. Проблема состоит в том, что время как ноумен не получило своего определения.

Как производится конструкт сознания и что он такое, постигнуто не было. Ближе всех к пониманию сущности времени подошли Аристотель (время – это число, или мера (!) движения), Блаженный Августин мыслью о том, что время производится в душе, Кант (время – это внутренняя форма, привносимая в мир наблюдателем). Или сравним у Николая Стенона[10] (1638–1686) время как функция информации о пространственных отношениях и генетических признаках, а не только мера и функция перемещения тел; у Бергсона[11] (1859–1941) время – как функция развития-самоорганизации или формы существования не только сознания, но и любых биологических систем. «Формы» и «функции», применяемые для характеристики времени, – довольно распространенные способы осады неприступного форта – были бы приемлемы и понятны, если бы было известно, что такое время. В отсутствие подобной осведомленности они просто сменяют менее изящную загадочность на более утонченную.

Постижение (по сути, сотворение) пространства и движения путем анализа и затем размещения в человеческой памяти в виде информации о пространстве и движении, безусловно, предлагает большие выгоды по сокращению объемов этого хранения.