Теория праздного класса

Этот запрет на труд имел последствия для дальнейшей производственной дифференциации классов. С ростом плотности населения хищническая группа превращается в оседлое производящее сообщество, а действия законных властей и обычаи по поводу собственности получают больший масштаб и согласованность. Вскоре уже становится непрактичным накапливать богатство посредством захвата, и вполне логично, что приобретать богатство посредством производственной деятельности мыслится одинаково невозможным для людей неимущих, но гордых. Перед ними открываются иные пути – жизнь в нужде или нищете. Везде, где утверждается канон нарочитой праздности, складывается «вторичный» и в некотором смысле незаконнорожденный праздный класс – крайне бедный, влачащий жалкое существование в нужде и неудобствах, но морально неспособный снизойти до прибыльных занятий. Опустившийся господин или дама, видавшая лучшие времена, встречаются довольно часто даже в наши дни. Это распространенное неприятие труда, ощущение унижения при малейшем намеке на физическую работу хорошо знакомо всем цивилизованным народам, а также народам с менее развитой денежной культурой. Для людей повышенной чувствительности, которым давно прививались благородные манеры, ощущение постыдности физического труда может усилиться настолько, что в критический момент оно возобладает даже над инстинктом самосохранения. Например, рассказывают о полинезийских вождях, которые, соблюдая хорошие манеры, предпочитали голодать, но не подносить пищу ко рту собственными руками. Не исключено, впрочем, что хотя бы отчасти такое поведение обусловлено чрезмерной святостью фигуры вождя или каким-то табу, связанным с его личностью. Быть может, подразумевалось, что через прикосновение пальцев вождь проклинает, а тем самым все, чего он касался, делалось непригодным в качестве пищи. Но само это табу есть производное от представления о недостойности или моральной неуместности труда, а потому даже истолкованное в указанном смысле поведение полинезийских вождей ближе к канону почтенной праздности, чем может показаться на первый взгляд. Лучшим примером (по крайней мере, более очевидным) будет случай с одним из французских королей, который, как говорят, лишился жизни вследствие избытка моральной стойкости при соблюдении правил хорошего тона. В отсутствие придворного, в обязанности которого входило перемещение кресла господина, король безропотно сидел у огня и позволил своей королевской особе поджариться до смерти. Так он спас свое «Наихристианнейшее величество»[9] от осквернения повседневным трудом.

Summum crede nefas animam præferre pudori,

Et propter vitam vivendi perdere causas[10].

Уже отмечалось, что определение «праздный» в том значении, в котором оно употребляется здесь, не означает лени или блаженного ничегонеделания. Оно подразумевает непроизводительное потребление времени. Время потребляется непроизводительно, во-первых, под влиянием представления о недостойности производительного труда и, во-вторых, как доказательство возможности позволить себе жизнь в безделье благодаря денежному успеху. Но далеко не вся жизнь праздного господина открыта глазам зрителей, которых нужно поражать зрелищем почтенного досуга, по идеальной схеме эту жизнь и составляющего. Отдельные части его жизни по необходимости скрываются от взоров публики, и об этом времени, проводимом в уединении, праздный господин должен ради своего доброго имени уметь дать убедительный отчет. Ему нужно отыскать какое-либо очевидное свидетельство досуга, проводимого не на виду у зрителей. Это можно сделать лишь косвенно, посредством осязаемых и наглядных результатов такого досуга, как было ранее с предъявлением осязаемых плодов труда, выполняемого для праздного господина ремесленниками или слугами у него на содержании.

Наглядным свидетельством производительного труда выступает материальный результат: обыкновенно это какой-либо предмет потребления. В героических свершениях тоже возможно и принято обеспечивать какой-то осязаемый результат, который может служить для предъявления в виде трофея или добычи. На более поздней стадии развития общества входит в обычай придумывать какие-нибудь отличительные знаки и почетные регалии, которые призваны служить общепринятыми доказательствами доблести и которые одновременно указывают на качество или степень доблести, ими символизируемой. По мере роста плотности населения и по мере усугубления многообразия человеческих отношений все частности жизни подвергаются пересмотру и уточнению; использование трофеев развивается в систему рангов, титулов, степеней и знаков отличия, типичные примеры которых суть геральдические знаки, медали и почетные украшения.