Теория праздного класса

Та часть почтенной праздной жизни, которую проводят втайне от взоров публики, может служить поддержанию репутации лишь в той мере, в какой она обеспечивает осязаемые, наглядные результаты, каковые возможно предъявить и соизмерить с результатами такого же рода, предъявляемыми зрителям прочими соискателями почета. Подобные образчики праздного поведения, умение себя держать и подавать, проистекают естественным образом из постоянного воздержания от труда, даже когда субъект не задумывается о сути происходящего, просто усердно впитывает дух праздной власти и состоятельности. Особенно значимым видится то обстоятельство, что праздная жизнь, ведущаяся таким образом на протяжении нескольких поколений, будет оказывать постоянное и ощутимое воздействие на личность, а тем более на его привычное поведение и облик. Но всему тому, что указывает на совокупный опыт праздной жизни, наряду с опытом в соблюдении приличий, который приходит в результате пассивного привыкания, можно придать еще больше совершенства через заботливое и ревностное стремление приобретать признаки почтенной праздности, а затем деятельно и систематически демонстрировать прилюдно эти дополнительные признаки освобождения от работы. Попросту говоря, в этой точке развития прилежные усилия и денежные расходы могут существенно содействовать успешному приобщению к достойным повадкам праздного класса. Напротив, чем выше степень опытности и чем очевиднее усвоенное стремление следовать тому, что не служит никакой прибыльной или какой-то другой полезной цели, тем значительнее потребление времени и денег, потраченное на приобретение нужных навыков, и тем весомее получаемая репутация. В условиях соперничества за совершенное овладение хорошими манерами это занятие отнимает немало сил; далее отдельные правила благопристойности складываются во всеохватывающий порядок, соответствие которому требуется от всех, кто желает считаться безупречным с точки зрения репутации. А нарочитая праздность, признаком которой служит соблюдение хороших манер, мало-помалу подменяется изнурительными упражнениями по умению держать себя, превращается в воспитание вкуса, в старательное изучение того, какие предметы потребления отвечают приличиям и каковы отвечающие приличиям способы их потребления.

В этой связи следует присмотреться к тому обстоятельству, что возможность продуцирования патологических и иных идиосинкразических особенностей поведения в личных качествах и манерах через стойкое подражание и систематические тренировки превратилась для культурного класса в преднамеренное производство, причем зачастую приносила крайне благоприятный результат. Тем самым посредством того, что попросту именуется снобизмом, «синкопированное» благородное происхождение и воспитание во множестве случаев обеспечиваются в семьях и аристократических родах. Такое «синкопированное» благородное происхождение приводит к тому, что среди факторов, определяющих положение праздного класса в обществе, происхождение никоим образом не уступает всем остальным факторам, каковые, быть может, требовали более долгой, но не столь прилежной подготовки к соблюдению денежных приличий.

Также наблюдается соизмеримая степень соответствия кодексу скрупулезных действий, признаваемому в текущий момент обществом, в отношении подобающих способов и средств потребления. Здесь можно сопоставить между собой различия между двумя людьми в степени соответствия идеалу, а далее распределить людей с некоторой степенью точности по шкале хороших манер и воспитанности. Выказывание почтения в данном случае происходит искренне, на основании соответствия принятым канонам вкуса и без осознаваемого внимания к денежному положению или степени праздности, в которой живет тот или иной кандидат на уважение; впрочем, каноны благовоспитанности, согласно которым производится указанная оценка, постоянно подправляются законом нарочитой праздности, постоянно претерпевают изменения и подвергаются пересмотру, призванному совместить их с требованиями этого закона. Непосредственное основание для различения людей может быть каким угодно, однако преобладающим принципом благовоспитанности и ее испытанной пробой является требование существенного и очевидного расхода времени. В пределах этого принципа возможны разнообразные колебания и отклонения, но в целом это именно видоизменения формы выражения, а не содержания.