Теория праздного класса

Из предшествующего обзора развития нарочитой праздности и нарочитого потребления следует, что возможность использования обоих способов приобретения и сохранения репутации обуславливается элементом расточительства, общим для них обоих. В одном случае это расход времени и сил, в другом – расход материальных благ, и в обоих случаях перед нами способы демонстрации обладания богатством, которые оба трактуются обществом как равноценные. Выбор в пользу того или другого определяется всего-навсего степенью сообразности обстоятельствам в той мере, в какой конкретный способ подчиняется иным нормам приличия, проистекающим из иных источников. На различных ступенях экономического развития выбор между способами диктуется сугубой целесообразностью. Вопрос заключается в том, какой из этих способов окажется наиболее действенным для людей, на чьи убеждения необходимо повлиять. На практике этот вопрос решается по-разному, в зависимости от различных обстоятельств.

Пока сообщество или социальная группа достаточно малочисленны и компактны, чтобы подчиняться одному только факту общей осведомленности обо всех (то есть пока человеческое окружение, к которому индивидуум должен приспосабливаться, желая добиться уважения в кругу личных знакомств и соседской молвы), до тех пор оба способа приблизительно одинаковы по своим результатам. Значит, они оба будут приблизительно эффективными на более ранних стадиях развития. Но с углублением социальной дифференциации и с возникновением потребности оказывать влияние на более широкое человеческое окружение потребление начинает превосходить праздность в качестве основного способа предъявления благопристойности. Это особенно справедливо на поздней, миролюбивой экономической стадии. Средства общения и подвижность населения выставляют индивидуума на обозрение множества людей, не имеющих иных способов суждения о его почтенности, кроме тех материальных ценностей (и, быть может, воспитания), которые он в состоянии предъявить под непосредственным наблюдением.

Современная организация производства действует в том же направлении и другим путем. Потребности современной индустриальной системы зачастую помещают индивидуумов и домохозяйства в такое положение, при котором налицо почти полное отсутствие контакта, кроме проводимого сопоставления. Рассуждая формально, соседи нередко даже не являются соседями по общественному положению, не говоря уже о знакомстве, но все-таки их преходящее мнение может оказаться в высшей степени полезным. Единственным реальным способом предъявить свою денежную состоятельность этим безучастным наблюдателям чьей-то повседневной жизни будет непрерывная демонстрация платежеспособности. В современном обществе также наблюдается более частое посещение больших сборищ людей, которым неведома повседневная жизнь конкретного человека; это такие места, как церкви, театры, бальные залы, гостиницы, парки, магазины и прочее. Дабы поразить мимолетных наблюдателей и сохранить под их взорами самоуважение, о собственной денежной силе следует сообщать так громко, чтобы услышали все вокруг. Выходит, современное направление развития предусматривает дальнейшее распространение нарочитого потребления в ущерб праздности.

Также бросается в глаза, что пригодность потребления как средства поддержания репутации, заодно с вниманием к нему как одному из элементов благопристойности, в полной мере проявляется в тех слоях общества, где наиболее широки социальные контакты индивидуума и где подвижность населения максимально велика. Нарочитое потребление требует от городского населения сравнительно большей доли дохода, если сопоставлять с населением сельским, причем это требование является более настоятельным. В результате для поддержания внешних приличий городскому населению привычка жить впроголодь свойственна больше, нежели сельскому. Поэтому, например, американский фермер, его жена и дочери заметно проигрывают в манерах и в модности своей одежды семье городского ремесленника с равным доходом. Дело не в том, что городское население по природе гораздо настойчивее стремится к особого рода удовлетворенности, обусловленной нарочитым потреблением, и не в том, что оно меньше почитает денежную благопристойность. В городе просто куда нагляднее проявляются преходящий характер этого способа доказывать денежную состоятельность и побуждение к нему. Посему к такому способу прибегают более охотно, и городское население в жажде превзойти друг друга поднимает норму нарочитого потребления на более высокий уровень, а в итоге горожанину необходимы сравнительно более высокие расходы для предъявления обществу данной степени денежной благопристойности. Требование сообразности такой повышенной и общепризнанной норме становится обязательным. Норма благопристойности повышается от одного социального слоя к другому, и соблюдение внешних приличий становится насущным условием сохранения достигнутого положения в обществе.