Теория ракушек

Концерт уже начался, но всё время до начала своего выхода я провела за кулисами. Номера сменялись один за другим, становилось душно. Я чувствовала, как ладони покрываются липким потом, но не от жары, а от страха. Вот же удивительно: когда договаривалась о выступлении и готовилась к нему, было совсем не страшно, а теперь, за кулисами, меня вдруг накрыл дикий страх. Захотелось всё бросить, убежать, забиться в какой-нибудь угол и забыть об этой затее навсегда. Однако, когда пришел мой час, я отогнала малодушные мысли, сделала глубокий вздох и вышла на сцену.

Ну, здравствуйте, дорогие учителя и учащиеся гимназии № 65 имени Пирогова.

Я – выпускница 11 класса «М» Анжелика Акимова. Вы часто смотрели на меня, но никогда не видели. И совсем не знали меня, хотя это неудивительно: я и сама себя не знала.

Я всю жизнь боялась себя, а теперь вот стою перед вами. Пусть глупая, пусть некрасивая или нелепая, но я – это я. Уж какая есть.

И сегодня я буду петь о своей любви.

Смейтесь надо мной, рвите на части, распните меня потом, но страх потерять  любовь для меня сейчас сильнее других страхов. И я не могу поступить иначе.

Конечно, ничего из этого я не произнесла вслух, но они поймут. Когда я закончу, они всё поймут.

Заиграла музыка, свет приглушили, раздались аплодисменты и быстро смолкли. Я поправила волосы и начала петь. Сначала старалась не смотреть в зал. И всё еще не знала, пришел ли Марк.

…Я живу для тебя – я тону в тебе.

Но ты лишь смотришь в сторону…15

ВВ говорил, что я похожа на ангела: это неправда. Но многие утверждали, что голос у меня – как у ангела. Да, не только Марк умел заколдовывать голосом, я тоже могла заворожить всех вокруг.

Только в тот момент мне не нужны были все. Мне был нужен лишь один человек.

Когда я пела первый куплет, то не смотрела перед собой: лишь в конце подняла голову. Зал был забит: сидячие места заняты, а те, кому не хватило мест, стояли около стен, украшенных разноцветными воздушными шарами и яркими сердечками.

Но это было мне вовсе не интересно – я искала его.

И, наконец, увидела. Марк стоял у самого выхода: прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди. На нем была светлая рубашка с закатанными до локтя рукавами. И он не сводил с меня глаз.

…Я умерла бы ради тебя,

Умерла бы ради тебя,

Почему ты этого не видишь?

Я умерла бы ради тебя,

Умерла бы ради тебя…

Почему ты не чувствуешь, как я?16

Даже сейчас, спустя столько времени, я могу поклясться, что он смотрел на меня тем самым взглядом, о котором я мечтала всю жизнь. И тогда я подумала, что тетя Надя была совершенно права – я создана только для него, а он – только для меня. И мне показалось, что еще чуть-чуть, и он шагнет мне навстречу, а я шагну навстречу ему, и всё станет просто и ясно.

Я так ждала этого шага! И после припева Марк действительно сделал едва заметное движение – как будто мне навстречу. Я тоже приготовилась шагнуть, но вдруг…

Внезапно он отвел взгляд, развернулся и стал уходить. Это было прямо как удар в сердце – я покачнулась и едва удержалась на ногах.

 Хотелось упасть и умереть на месте, однако я даже песню не прервала – продолжала петь вслед Марку, глядя на то, как он медленно удаляется.

…Ты делаешь мне больно.

Эта боль – твоё проклятие,

Но умолять о помощи

Мне не хватает мужества.

Коснись моей руки, и всё будет хорошо,

Однако ты этого не делаешь…17

Как только песня закончилась, я кубарем скатилась с лестницы и понеслась в класс.

Марк, когда ты смотрел на меня несколько минут назад, казалось, что весь мир, кроме нас двоих, перестал существовать. Может, я и глупая, но не настолько. Сердце не может обманывать.

Так почему же ты ушел? Почему бросил меня одну?

Я была совершенно сломлена и раздавлена. Теперь это точно конец моей жизни и начало беспросветности.

Я заскочила в класс, чтобы взять вещи, а потом бежать домой, и вдруг увидела, что на моей парте лежит заяц в желтой жилетке и джинсовых шортиках.

– Ганс?

Заяц ничего не ответил. Я подошла ближе и взяла его в руки.

– Ганс, скажи, почему он ушел? Почему, когда был шанс обрести счастье, всё разрушил?

Заяц по-прежнему молчал. Возможно, и ему были неведомы мотивы поступков теперь уже бывшего хозяина.

Я прижала Ганса к груди, опустилась на пол и заплакала – в который раз за последнее время.

Но теперь я знала точно: это – мои последние слезы. Ведь говорят, что боль – всего лишь информация. И я хорошо усвою уроки, что ты, Марк, мне преподал.

Если любовь способна причинять такие страдания, с ней покончено навсегда.

Больше я не полюблю.