Теория Справедливости

сравнения по сравнению с любым другим. Это решение должен принять сам человек, принимая в расчет

полный спектр своих наклонностей и желаний, настоящих и будущих. Ясно, что мы не продвинулись нисколько

за пределы осмотрительной рациональности. Проблема множественности целей возникает вновь и вновь в

пределах класса субъективных ощущений26.

Могут возразить, что в экономике и теории принятия решений эти проблемы преодолены. Однако этот вывод

основан на недоразумении. В теории спроса, например, допускается, что предпочтения потребителей

удовлетворяют разнообразным постулатам: они определяют полное упорядочение на множестве альтернатив и

обладают свойствами выпуклости и непрерывности и другими подобными свойствами. Исходя из этих

допущений, можно показать, что существует функция полезности, которая соответствует этим предпочтениям в

том смысле, что одна альтернатива выбирается вместо другой, если и только если значение функции для

выбранной альтернативы больше. Эта функция характеризует выбор индивида, то, что он фактически

предпочитает, при допущении, что его предпочтения удовлетворяют определенным условиям. Она ничего не

говорит вообще о том, как человек упорядочивает свои решения в столь согласованном виде, не говоря уже о

том, что она явно не может претендовать на то, чтобы быть процедурой выбора первого лица, которой человек

может разумно следовать, поскольку она лишь фиксирует результат его осмотрительных расчетов

(deliberations). В лучшем случае те принципы,

482

***

которым, согласно мнению экономистов, должен удовлетворять выбор рациональных индивидов, могут быть

представлены как некоторые рекомендации, учитываемые при принятии решения. Но понятые таким образом,

эти критерии представляют собой просто принципы рационального выбора (или их аналоги), и мы

возвращаемся опять к осмотрительной рациональности27.

Кажется бесспорным, таким образом, что нет никакой преобладающей цели, следование которой согласуется с

нашими обдуманными ценностными суждениями. Охватывающая цель реализации рационального жизненного

плана — это совершенно другое. Однако неспособность гедонизма дать рациональную процедуру выбора вовсе

не должна вызывать удивление. Виттгенштейн показал, что ошибочно постулировать особое специальное

переживание для объяснения того, как мы можем отличить воспоминания от воображаемого, мнения от

допущений и также для других умственных действий. Точно так же маловероятно, что некоторые виды

приятных чувств могут определять единицу измерения, использование которой объяснит возможность

осмотрительного расчета. Ни удовольствие, ни какая другая определенная цель не могут играть роли, которую

гедонисты хотели бы им приписать28.

Философы предполагали, по разным основаниям, что характерное переживание все-таки существует и

направляет нашу умственную жизнь. Таким образом, хотя кажется достаточно просто показать, что гедонизм

никуда нас не ведет, важно видеть, почему можно склоняться к столь отчаянному приему. Я уже отмечал одно

возможное основание: желание сузить область чисто предпочтительного выбора в определении нашего блага. В

телеологической теории любая неясность или двусмысленность в концепции блага переносится на концепции

правильности. Следовательно, если благо индивидов суть нечто, если можно так выразится, что должно

определяться самими индивидами, то аналогично, в определенных пределах, индивидам самим решать, что

281

правильно. Однако естественно думать, что правильность — это не дело чистого предпочтения, и,

следовательно, следует искать определенную концепцию блага.

Есть, однако, еще одна причина: телеологическая теория нуждается в таком способе сравнения разнообразных

благ разных индивидов, чтобы всеобщее благо можно было максимизировать. Как можно сделать такого рода

оценки? Даже если определенные цели служат организации планов индивидов, взятых отдельно, они не

достаточны для определения концепции правильного. Кажется, что обращение внутрь к стандартам приятного

чувства есть попытка найти общий знаменатель для множества людей, своего рода межличностные банкноты, с

помощью которых можно специфицировать социальное упорядочение. И это предположение тем более

неотразимо, когда утверждается, что этот стандарт является целью каждого человека в той мере, в какой он

рационален.

В заключение я не сказал бы, что телеологическая доктрина с необходимостью приходит к некоторой форме

гедонизма, чтобы быть непротиворечивой теорией. Однако все-таки тенденция в этом на-

483

***

правлении отчасти естественна. Гедонизм, можно сказать, суть направление симптоматичного дрейфа