Теория зла

Беседа с Беришем в китайском ресторане открыла ей глаза. Мила была уверена, что спецагент не сказал всей правды. Капитан Стеф посоветовал быть осторожней с этим человеком, но не счел нужным сообщить, что Бериш служил под его началом, когда только что окончил академию, а сам он возглавлял программу защиты свидетелей.

Так или иначе, Мила составила свое мнение. Что бы там ни случилось в его карьере такого, что от него все отвернулись, спецагент не сдался. Не пристрастился к бутылке, ища в алкоголе утешения, пытаясь таким образом забыть обиду и злость, как это делали многие полицейские, утратившие вкус к работе. Он прибег к другой стратегии.

Переменился.

Покинув китайский ресторан, Мила вернулась в Управление. После собрания, где она выставила себя на посмешище, Борис и Гуревич больше не обращались к ней, занятые, должно быть, охотой на массового убийцу и на полицейского, ставшего преступником.

Никто не подозревал, что цепь преступлений вовсе не обрывалась на убийстве, совершенном Эриком Винченти, вовсе нет: она протягивалась к недавнему прошлому, к смерти толкача, последовавшей 19 сентября, за день до того, как Роджер Валин устроил бойню. Сама последовательность преступлений подсказывала: ответы на вопросы агент Васкес может найти, только уходя все дальше и дальше в прошедшие годы. Нужно добраться до того, что случилось двадцать лет назад, и сопоставить с тем, что происходит сейчас.

Существует очевидная связь между настоящим и прошлым.

Машина времени, которая поможет вернуться вспять, – архив, размещенный в подвале Лимба.

Мила спустилась по лестнице, ведущей в глухое подземелье. Когда ступеньки закончились, протянула руку в темноте и повернула выключатель. Неоновые лампы под низким потолком зажигались по очереди – словно поднимали веки, пробуждаясь ото сна, – и высвечивали лабиринт коридоров, над которыми нависали высокие, во всю стену, шкафы.

Свежий запах сырой земли и замшелых камней коснулся ее. То было место, отрезанное от мира, дневной свет не проникал сюда, и сигнал сотовой связи замирал у порога, словно боялся войти.

Мила уверенно свернула налево.

На шкафы, мимо которых она шла, были наклеены шифры в порядке возрастания, и на застекленных полках можно было видеть самые разные предметы в пластиковых упаковках с этикетками. Одежда, аккуратно сложенная, собранная в один пакет; зубные щетки разных видов, непарная обувь – какой толк в том, чтобы хранить всю пару. Очки, шляпы, расчески. Окурки сигарет. Еще, кроме отходов повседневности и личных вещей, пульты дистанционного управления, испачканные наволочки и простыни, так, грязными, и положенные в пакеты; телефонные аппараты.

Все, на чем могли сохраниться биологические следы пропавших без вести, прилагалось к делу.

Агенты Лимба обязательно раздобывали предмет, которым человек ежедневно пользовался, чтобы выделить ДНК или просто снять отпечатки пальцев. Когда имелись обоснованные подозрения, что человек не удалился по доброй воле, его дело помещали в раздел ПЖУ – потенциальные жертвы убийства.

То была стандартная процедура, когда пропадали дети, но к ней прибегали и в случаях, когда можно было предположить, что причина исчезновения взрослого – насильственная смерть.

Всякий дееспособный гражданин волен исчезнуть без следа, буде он того пожелает. «Мы в Лимбе никого не заставляем возвращаться назад, – все время твердил Стеф. – Мы только хотим удостовериться, что с пропавшими не случилось ничего плохого».

Каждый раз, приходя в архив, Мила вспоминала слова капитана.

Короткий путь, хоженый-перехоженый, привел ее к некоему подобию комнаты – на самом деле квадратной выгородке между шкафами, – где и находился центр лабиринта.

Посредине – облицованный пластиком стол, стул и старый компьютер.

Прежде чем приняться за работу, Мила повесила куртку на спинку стула, вынула из карманов все громоздкие предметы и разложила их на столе. Вместе с ключами от дома, ключами от «хендая» и мобильником попался и платок, который Бериш одолжил ей в китайском ресторане. Мила машинально его понюхала.

Платок пах одеколоном.

Это уж чересчур, сказала она себе, не желая признаваться, что запах ей понравился. Положила платок рядом со всем прочим и решила забыть о нем, потом сразу отправилась на поиски папки, содержавшей документы по делу о семерых пропавших без вести двадцать лет назад. Архив начали оцифровывать лишь год спустя, так что данные сохранились только в бумажном виде.

Нашла нужную папку, вернулась с ней к облицованному пластиком столу.

Едва начав листать дело, Мила поняла, что в нем хранятся только протоколы, касающиеся отдельных исчезновений – все они попали в разряд ПЖУ, – и ничего более. Ни намека на Мага, Заклинателя душ или Господина доброй ночи, не говоря уже о Кайрусе. Только скупое упоминание о том, что, возможно, за всеми исчезновениями стоит кто-то один.