Читаем Теософия (сборник) полностью

Задумайтесь о законах психической энергии.

10. Когда человек попадает в несовершенную общину, в ужасе он устремляется в противоположность - это неправильно. Понявший несовершенство, должен начать более совершенное. Пусть растут новые общины, как в пустыне новые родники. Около каждого родника зазеленеет нежная трава, и струи родников сольются потом в одном течении. Неудача одной общины должна быть поводом к новым общинным строениям. Так мыслите о новых возможностях.

Мы ведь "Настика", и можем свободно распоряжаться пространством. Великий "Оум" зовет к действию.

Упорно мы знаем о наших новых местах, и для нас нет долгого пути. Через кольца змия поднимаемся на простор холма, ибо мы сберегли запас психической энергии, и разочаровать нас нельзя.

Званый гость не отойдет, найдя одну дверь на запоре, но обойдет дом и осмотрит все входы.

Умейте в несовершенстве найти возможности!

11. Умершее сознание, как шелуха утраченного зерна. Понятие полной растворимости, иначе смерти, принадлежит продуктам психической энергии. Можно представить атрофию сознания, которое не питается устремлением и неуловимо разлагается в потоке тончайших энергий, неуловимо и невозвратимо.

Говорят о необходимости питания ума книгами - это будет внешним проявлением. Но без устремлениея питание ума будет формальным и бесплодным. Устремление должно идти изнутри без внешних причин. Препятствия жизни не могут влиять на качество устремления. Коренной импульс, выведший из клетки минерала человеческую особь, не должен замирать, когда каменная клетка встала на ходули. Тогда и должно наступить пресыщение всем бывшим и неудержимое устремление вперед. Утратив устремление, человек перестает называться сознательным существом.

Моменты распада сознания характерно отражаются на физическом излучении. Можно видеть, как клубы серого пара, стелящегося вниз из солнечного сплетения. Это подтверждает, что мы имеем дело с энергией. Кратко сказать - великий Оум обратился в пепел. Мы уже в детстве видим, как устремление пепелится.

Садовник, подойти и сними улыбкой пыль с лепестка! Улыбка, как крыло великого Оума. Садовник, ты избрал заботу о цветах. Цвет зари звенит в радости звука пространства. Можно думать о дальних мирах.

12. Пришло время, когда каждому трудящемуся скажем - ты наш! Когда пересмотрим пути и знаки, начиная от звездных. Когда сократим языки и выражения мышления. Когда перечтем стих старины в последний раз.

Делили жизнь по периодам и по стилям, отдавая дань мерам несовершенных дней. Кто же делил созвездия? Кто поделил наречия? Кто припомнил наследия всех народов? Стиль определял особенности своего века. Внешние зазубрины орнамента носят предрассудки и условности лжи. Пора делить наследия лишь по потенциалу внутреннему. Нужно знать нарастания жизни. Формы гробов нужно оставить умершим. Правда, нужно ощущать шаги культуры, но не зигзаги изнеженности. Малодушие, закованное в неуклюжие латы, не вело к общечеловеческой радости, но реторта скромного алхимика часто светилась общим благом. Без суеверия мы должны просмотреть вехи роста человечества под знаком общины. Просмотреть, как победа общины росла, зажигая огни знания и красоты. Истинное знание и красота заключают в себе лучшую общину.

Отберем все лучшее и утвердим: познавший лучшее сделается общинником.

13. Твердость, спокойствие, находчивость, быстрота - так спрашивайте каждого, уверяющего в преданности общине. Но может оказаться спокойствие во время сна, твердость в бездействии, находчивость за едою и быстрота в получении денег.

Испытание постоянно применяется в общине. Самые новые формы жизни не исключают испытания. Вы знаете, что мы против заранее объявленных школьных испытаний. Также мы против заранее оповещенных испытательных периодов. Эти поверхностные знания и лицемерные поведения не ускоряют, но замедляют развитие. Не припомню, чтоб образовался выдающийся деятель, подчиняясь этим лицемерным условиям.

Начинайте строить общину и (как) дом знания и красоты. Никаких условных мерил не будет в этом доме. Все будут стремиться знать и выражать свое знание. Только непрестанное узнавание поможет, только насыщенный труд удержит от оборачивания в темный угол. Но мы ждем устремленных покинуть старую жизнь. Нет хуже, нежели принести с собой засушенку. Эти засушенки отнимают радость.

Новое строение должно стоять удаленно от жилых домов, чтоб функции обихода не касались здания, где куется будущее человечества. Мы согласны с тем, что общинники не дорожат жизнью, этим они подтверждают непрерывность существований.

Но качество сознания должно быть напряженной заботой общинников. Приходится твердить о сознании, ибо люди не привыкли ощущать его.

Сентиментальность часто принимается за сострадание, гнев за возмущение и самоохранение за мужество.

Нужно понять, как напряженно надо очищать свои понятия не только в мышлении, но и в действии.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное