Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна

Да, он реально больше года оплачивал все глебовы счета. И это, надо сказать, давалось ему ой как нелегко.

Ради этого он был вынужден жутко экономить на себе, подрабатывать закладчиком и даже спать с некоторыми не очень красивыми девочками за умеренную плату. Это последнее, правда, случалось всего пару раз.

Тут я должен сделать небольшое отступлением чтобы раскрыть перед вами всю степень той опасности, которой подвергал себя Рыжик, работая закладчиком.

Опасность эта, надо сказать, исходила не столько от полиции, сколько от Тони и её корпорации.

Наш район, как известно, находится в Западном округе Москвы. А полиция Западного округа не то, что бы смотрела на наркоту сквозь пальцы, но…

Ладно, скажем прямо: наши местные полицаи почти в открытую крышевали наркоторговлю.

Ежели у нас на районе ментам удавалось сцапать закладчика, – несчастный просто совал им пять тысяч рублей, и его тут же отпускали.

Закладчики при таких расценках, понятное дело, чувствовали себя превосходно.

Поэтому, собственно, наш район и был таким наркотизированным.

В нашей школе многие употребляли. Не скажу, что все, но многие, очень многие.

А вот в детдоме, что был по соседству, употребляли все. Ну, или почти все. Не исключаю, что и там нашлась бы пара-тройка нонконформистов, вроде меня, какие в это дело не хотели лезть в принципе. Впрочем, это маловероятно. Весьма маловероятно. В нашем детдоме воспитатели сами чуть ли не силой сажали детей на наркоту.

Делали они это для того, чтобы потом шантажировать несчастных: дескать, новую дозу не дадим, если слушаться не будешь. Посредством такого шантажа они склоняли воспитанников к занятиям проституцией и другими нехорошими вещами. Воровать заставляли, к примеру, или теми же наркотиками торговать.

Приобщать воспитанников к наркоте начинали рано. Обычно лет в десять-одиннадцать.

Оно и понятно: чем раньше сформируется зависимость, – тем труднее потом потом будет от неё избавиться.

Впрочем, пичкать первоклашек героином никто не решался. Таких малышей можно и убить ненароком. Тут даже самая малая доза может оказаться смертельной. А если кто-то сдохнет, да ещё и от такого, – у детского дома будут большие проблемы. А они никому не нужны.

Впрочем, наш детский дом – это вообще предмет для отдельного разговора. Там творился сущий ад. Об этом я вам ещё расскажу. Если успею, конечно.

Так вот, о том, что в нашей школе употребляет как минимум каждый второй, а в детском доме и вовсе чуть ли не каждый первый, – полиция, конечно, превосходно знала. Она, если уж на то пошло, знала если не обо всё , то уж точно о многом из того, чтоу нас творилось.

Но была ли она в силах этому противостоять?

Нет! Безусловно нет!

Не могла хотя бы потому, что сама как минимум наполовину состояла из законченных нариков.

Я сам неоднократно видел наших полицейских под мухой или на худой конец под шафе.

Вот, помню, был такой случай.

Иду я от ДК Горбунова в сторону Физкультурного. Вдоль огораживающего стадион забора иду.

Тут вижу, что какой-то мужик в тридцати, наверное, метрах от меня – справляет себе малую нужду прямо на угол дома. Внимания не обращаю, естественно. Я к таким вещам вообще нормально отношусь. Мало ли, – может, дотерпеть не смог? Да и вообще, – чего тут такого?

Честно говоря, не переношу, когда наши интеллигентишки рассуждают себе о «русском быдле, гадящем там же, где и живёт».

Вдруг со стороны Физкультурного во двор заезжает пативэн. Останавливается. Прямо напротив того мужика останавливается.

Дверь пативэна открывается и оттуда вылезает просто до невозможности толстый полицай с как помидор красной рожей и орёт что-то нечленораздельное. Притом натурально так орёт, со смаком! Крик его до ужаса напоминал брачные вопли диких рысей.

Тот мужик, который справлял малую нужду, естественно, дал дёру.

Толстяк было попробовал за ним погнаться, но рухнул прямо лицом в жидкую грязь.

Из машины тогда выскочил его напарник.

Впрочем…

Что я говорю!

Ну какой выскочил?

Скорее уж выполз, если так сказать можно.

Да, выполз. Он едва держался на ногах.

И вот этот едва стоящий на ногах мент подошёл нетвёрдой походкой к другому менту, – который на ногах уже не стоял вовсе, – и попытался его поднять с земли-то. Но не поднял. Вместо этого он сам упал в грязь лицом.

После этого оба блюстителя закона дружно и очень громко захрапели.

Это, однако, было банальное пьянство. То ли дело увидеть полицейского под спайсом…

Да, это было замечательно.

Молодой и просто ну совершенно невменяемый полицай шёл прямо по Большой Филёвской и никого, разумеется, не боялся.

Известно, – пьяному и море по колено, а уж укуренному – и подавно.