Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна

С моего ответа все, понятное дело, ржут. Провокатор посрамлён, я вышел победителем. Так, собственно, заканчивались практически все мои словесные стычки с провокаторами.

Люди это были почти всегда крайне невежественные и по природе своей очень глупые. Одолеть их на данном поприще было легко.

Но поскольку провокаторы, как я сказал, умом не отличались, то после каждый моей победы они удваивали свои усилия.

Дошло до того, что за мной повсюду тянулась целая свита из дюжины шпионов.

Стоило мне лишь открыть рот, как они засыпали меня самыми дебильными и похабными вопросами, какие только можно придумать.

– С мамкой ебёшься? – спрашивает меня лыбящаяся харя восьмилетнего мальчугана. – В жопу, да? Признайся! Ну-у-у, скажи: с мамкой ебёшься? Каково оно-то?

За мной повсюду тянулась целая свита из дюжины шпиков. Стоило мне лишь открыть рот, как они засыпали меня самыми дебильными и похабными вопросами, какие только можно придумать.

– С мамкой ебёшься? – спрашивает меня лыбящаяся харя восьмилетнего мальчугана. – В жопу, да? Признайся! Ну-у-у, скажи: с мамкой ебёшься? Каково оно-то?

– С твоей – да, – спокойно отвечаю я. – Она вялая и толстая.

– А что ебёшься, ежели вялая и толстая? – спрашивает другой.

– Из жалости, – невозмутимо вымолвил я. – Серых китов надо уважать.

Этим, надо сказать, я того наглеца довёл до слёз.

Кстати, на меня он всё же наябедничал. Сказал, что я будто бы хочу изнасиловать серого кита, а заодно с ним и его маму.

Запомните это смехотворное обвинение! Оно ещё всплывёт дальше, хотя и в несколько другой форме.

В результате постоянных атак провокаторов мои речи больше стали походить на выступления stand-up-комика или сеансы троллинга в реале. Я же в свою очередь из оратора превращался в довольно-таки толстого тролля. Правда, в отличие от большинства других представителей этой прекрасной половины человечества, – я своим ремеслом занимался исключительно в офлайне.

А поскольку мои выступления были популярны и снимались на видео, – перепалки со всякими ябедами не забывались, а оседали в глубинах народной памяти и со временем превращались в анекдоты.

Вот так я стал героем школьного фольклора.

Анекдоты про самого себя я здесь рассказывать не буду. Все они однообразные и пошлые, сюжеты их выстроены исключительно на том, как я кому-то там сказал.

Фактически это и не анекдоты в привычном понимании, а смешные обрывки моих бесконечных диалогов с провокаторами.

Зайдите на любой приличный форум в интернете и понаблюдайте там за работой троллей. Это даст вам замечательное представление о том, что представляли собой эти бесчисленные словесные перепалки со шпиками, ставшие анекдотами и мемами. Пусть даже локального, местного значения. Все эти хохмы никогда ещё не выбирались за пределы нашего района, если не считать их бытования на тониной даче.

Короче, оригинального в этих анекдотах мало, полезного – и того меньше. Зато тупости и пошлости – хоть отбавляй. Рассказывать поэтому я их тут не буду. В Интернете этого добра и без меня хватает.

Так…

Из-за этих анекдотов мы опять отвлеклись. Вернёмся к делу.

В первую очередь, пожалуй, тут требуется рассказать о продолжении моего конфликта с Ниной Ивановной и Снежаной Владимировной. Когда я только начинал писать эту книгу, то долго думал над темой, которая бы красной нитью проходила сквозь все два года моей учёбы в 737-й школе и вокруг которой можно было бы выстроить повествование об этом времени. Сначала мне казалось, что такой темы нет и быть не может. Очень уж густа мешанина происходивших тогда событий. Но потом я понял, что такая тема есть. Это мой конфликт с Ниной Ивановной, Снежаной Владимировной и очень скоро присоединившейся к ним Оксаной Сергеевной.

О последней расскажу поподробнее…

Ещё до окончания первой четверти Илья Михайлович Бронштейн был со своего места снят. Его заменила та самая прокурорша, о которой говорили на своём совещании тонины приспешники, рабы первой категории.

Впрочем, о рабстве и его категориях мы ещё поговорим.

Сейчас же речь пойдёт о другом.

Присланную нам в качестве директора прокуроршу, как вы уже, наверное, догадались, звали Оксаной Сергеевной.

Это была женщина далеко не первой свежести, худая и высокая, со строгим бледным лицом, скуластым и не выражающим никаких эмоций.

Образина та ещё.

Смотреть аж противно.

Но тут я должен заметить, что хотя она и была до невозможности безобразна, – это ей в некотором роде было к лицу. В том смысле, что форма полностью соответствовала содержанию.

Оксана Сергеевна была человеком умственно ленивым, лишённым всякой любознательности. В моральном отношении она выделялась своим ужасающим равнодушием ко всему на свете (и в первую очередь к чужому горю) и вообще скупостью на любые чувства, кроме ненависти. В интеллектуальном же плане директорша отличалось невежеством столь дремучим, что даже проверяющие иногда бывали повергнуты им в шок.

Куда уж там Джорджу Бушу до неё!

Конечно, он путал Иран и Ирак, Словакию и Словению, но это ни в какое сравнение не идёт с теми географическими ляпами, которыми так часто грешила Оксана Сергеевна.