Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна

Лазаренко в это время ещё не отошёл толком от второго в своей жизни делириума, а его родители теперь наотрез отказывались оставлять сына без присмотра даже на полчаса. При этом они строжайше запретили ему бухать, что очень расстраивало Черныша и вгоняло его в глубокую депрессию.

Собрались поэтому не в полном составе на квартире у Саши Румянцева.

Мальчишка этот был хороший. Ростом он вышел, хотя и не великим, – так, средненький. Что толстый, не скажешь, но животик имеется, притом заметный, и вообще фигура неспортивная, сутуловат немного. Лицо треугольное, сужается книзу, подбородок закруглён, волосы светло-русые, щёки пухлые. Нос у него был маленький, размерам лица совершенно не соответствовавший, чуть вздёрнутый и почти всегда немного красный у кончика, что свидетельствовало о пристрастии к вину. Лицо его было подвержено едва заметным со стороны нервным тикам.

Так, он постоянно шмыгал то одной ноздрёй, то другой. Это придавало ему несколько вороватый вид и делало похожим на стереотипного жулика из одесской подворотни. Глаза у него всегда были полупьяные, а взгляд – жирный. Да и вообще выражение лица у него было почти всегда самодовольное и глумливое.

Одевался Румянцев довольно изысканно. Этим он отличался от Губкина, зимой ходившего в потёртых засаленных джинсах и колючих свитерах, а летом разгуливавшего по всему району в потной и вонючей майке-алкоголичке и никогда не знавших стирки шортах, которые больше походили на трусы. Не был он похож и на Лазаренко, вечно щеголявшего в чистых, но едва налезающих на его обширное седалище джинсах и плотно обтягивающей его торчащий мамон жёлтой футболке.

Да, Сашка в отличии от этих любил одеваться красиво.

Он вечно ходил в дорогих узких кроссовках на толстой белой подошве, чёрных брюках-галифе и белых шёлковых рубашках с серебряными пуговицами, которые он всегда носил навыпуск.

Эх, элегантный был юноша!

А все эти его томные и ленивые движения, вымученные и чрезмерные манеры, плавная, практически бархатная речь и нежный. Чуть заливистый медовый голос, заметная даже на его довольно смуглом лице бледность, – всё это делало его похожим на прожигающего жизнь отпрыска какого-нибудь вконец выродившегося дворянского рода из Южной Европы.

Однако это впечатление было крайне обманчиво. Сашка – потомственный пролетарий. Его отец – простой рабочий завода Хруничева.

Так вот этот самый рабочий со своей женой поехал встречать Новый Год то ли к друзьям, то ли к родственникам. Мальчишки в это время заняли пустующую квартиру и устроили там бухалово.

Тут мне надо кое-что пояснить.

У нас в школе существовала строгая иерархия различных оргий.

Так, бухалово – самая низшая её ступень. Это просто пьянка и ничего более. Чуть выше находится обжиралово – это когда пьянство сопровождается обжорством. На самом верху находится поебалово, во время которого пьянство, обжорство, приём наркотиков и безудержный секс сливаются воедино.

Губкин и вся эта компания были минималистами. Всем прочим оргиям они предпочитали простое бухалово. Это куда менее накладно, да к тому же секс и еда отвлекают от главного. То есть выпивки.

Описанные мною выше оргии, закончившиеся для Лазаренко белой горячкой, в сущности, тоже были тем самым бухаловом.

Вот и тогда они собрались у Румянцева и просто стали жрать ром и коньяк, почти не закусывая. Так продолжалось несколько дней.

На исходе ни то второго, ни то третьего дня Губкин вышел на балкон покурить. Он был мертвецки пьян.

Ну, вышел, закурил. Курил он, кстати, только «Беломор», а потому и пахло от него соответствующе.

У нас, впрочем, этот запах любили.

Считалось, что настоящий школьник должен пахнуть крепким донским (или кубинским) табаком, убийственным контрафактным одеколоном и, разумеется, бухлом. Желательно ромом или абсентом, но ни в коем случае не виски.

Не знаю, как вам, но мне это всё, честно говоря, очень нравится. В этом есть какое-то непримиримое сопротивление навязчивому и липкому духу нашего беззубого времени. Сейчас, когда повсюду распространяются разные детокс-секты, биохакинг и тому подобная дрянь, – разделять такую систему ценностей уже есть акт большого гражданского мужества.

Поэтому, собственно, я и восхищаюсь некоторыми порядками российской школы.

Многие обычаи школяров идут вразрез с существующим сегодня мейнстримом.

И это замечательно.

Такие социальные практики должны всячески поддерживаться.

Однако вернёмся к Губкину.

Он вышел на балкон и закурил. Стоять ему было трудно, ибо он был пьян. Поэтому незадачливый курильщик сел на скамейку, специально поставленную там Румянцевым для неравнодушных к табаку друзей.

Сам Сашка тоже покуривал и травку, и табачок, но страстным любителем не был.

Очень скоро Губкина разморило, и он заснул.

Да, прямо на балконе.

Там его и нашли утром.

Он сидел на скамейке с закрытыми глазами. В толстых, пожелтевших от табака пальцах была стиснута недокуренная папироса. Пока он замерзал на балконе, его друзья валялись в дупель пьяными и лыко не вязали. Помочь ему они, разумеется, не смогли. Ночью была метель. Труп его запорошило снегом.

И это было прекрасно!