Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна

Для начала поведаю о том, кто, собственно, был этот Денис. Нет, не о том, как он выглядел, а про то, каким человеком он был.

Денис старше меня на год. Он родился в 2000 году. Его отец, Михаил Кутузов, был инженером с завода Хруничева.

Помню, когда я впервые встретился с этим человеком лицом к лицу, то не поверил, что передо мной действительно стоит отец Кутузова.

Произошла эта встреча одним ужасающе жарким, влажным и душным вечером в августе 2017 года.

Это был поджарый невысокий мужчина с острыми чертами лица, совершенно пожелтевший и как бы высохший на нём кожей и пронзительными голубыми глазами. На вид ему было лет сорок, в реальности – пятьдесят семь.

Одет он был в клетчатую рубашку с короткими рукавами и тонкие бежевые брюки. Через плечо была перевешена огромная чёрная сумка, до отказа набитая какими-то инженерными бумагами. Он был очень живым и до невозможности говорливым, постоянно острил и подкалывал. Словом, он был совершенно не похож на своего вечно ноющего, ленивого и туповатого сынка.

Чем был обусловлен этот контраст, – право говоря, не знаю.

Однако факт остаётся фактом: Дениска вырос совершенно пустым, избалованным и ни на что не годным маменькиным сынком. Не исправили этого даже развод и последующий брак матери с одним фитнес-тренером.

У Дениса рано сформировалась компьютерная зависимость. В четыре года он в первый раз сел за комп поиграть и очень быстро подсел. В начальной школе он проводил за игрой восемь часов каждый день.

И так бы, наверное, это всё и продолжалось, и Денис бы просиживал сутками у монитора, приближаясь к трагической смерти от инсульта на семнадцатом году жизни, но… Такая история была бы чересчур обыденна, чересчур тривиальна для нашей школы.

Ведь 737-я школа – это то место, где не только всё может произойти, но и всё происходит.

В судьбу Дениса вмешалась Тоня.

Я не знаю, почему так получилось, но он одним из первых вступил к ней в рабство. Он добровольно отдал себя в полное распоряжение этой маленькой злобной девочке. Сначала он был просто домашним рабом, который иногда делал массаж своей госпоже. Потом это переросло в нечто большее, и он стал её любовником.

Рабовладельческая корпорация Тони к тому времени изрядно разрослась. Доходы потекли рекой. Вот на эти-то добытые потом и кровью несчастных рабов деньги и жил припеваючи этот бездельник. До недавнего времени жил…

Впрочем, утопающим в роскоши паразитом он стал значительно позже, – в восьмом классе.

Тогда же, когда я только пришёл в 737-ю, – он был самым что ни на есть обыкновенным рабом.

Тоня буквально на моих глазах стала приближать его к себе.

Вот, помню, такая сцена была.

Перемена. Четвёртый этаж. Стоим мы втроём у стены: я, Миша и Денис.

Стоим, значит, себе, разговариваем.

Миша с Денисом шоколадные батончики жрут. Как всегда, в принципе. Я не жру, – терплю до дома. В этот момент к нам приходит Тоня.

– У-у-у, Де-е-ени-и-иска, ты та-а-ако-о-ой сексуа-а-альный! – пропела она гламурным фальцетом, засовывая руку Денису в штаны.

– У тебя та-а-ако-о-ой хуй, та-а-ака-а-ая жо-о-опа! Я тебя о-о-обо-о-ожа-а-аю!

Мы с Мишей стояли как пришибленные. Денис в это время расплывался в довольной улыбке.

– Ну, я пошла! – воскликнула Тоня, освобождая ягодицу своего суженного из плена своих цепких пальцев, и, чуть виляя бёдрами, удовлетворённая пошла дальше.

– Что это было?! – с удивлённым и даже немного шокированным видом спросил Миша.

– Ща расскажу! – довольно воскликнул Денис, закуривая сигарету. – Сижу я вчера, значит, в ВК. Сижу-сижу себе, болтаю, значит… Время позднее уже, десять вечера, как-никак.

Тут мне Тоня ни с того ни с сего пишет: так, мол, и так, чтоб быстро, значит, зад оторвал и мчался к ней на Сеславинскую. Ну, я, понятное дело, мигом оделся и рванул. Я человек подневольный, а с Тоней шутки плохи. Пришёл. Тоня мне открыла. В халате банном она была. Говорит, мол, проходи в гостиную, садись и жди. Ну, я на диван сел, стал ждать, а Тоня к себе в комнату пошла. Дома у неё темно было. Только в гостиной торшер горел. Ну, сижу я себе, жду сам не знаю, чего.

Скучно стало.

Начал по шкафам со скуки лазить.

Ну, типа, вдруг чо интересное найду.

И нашёл. Бутылку рома тёмного нашёл. Ну, взял стакан из буфету (у них там шкаф с посудой стоит ещё). Налил. Выпил. Хорошо так стало… Посидел-посидел, – опять скучно стало! Ну, я выпил ещё. Потом ещё через время…

А стакан-то большой был, на двести граммов. Так что я решил: всё, – хватит! А то ещё немного выпью и спать повалюсь к чёрту. Сижу, значит, себе, не пью. А в сон всё равно клонит… Стал по комнате туда-сюда ходить, чтоб не уснуть только. Я ж ещё дома хлебнуть успел. Думал, всё уже, – сёдня поручений точно никаких не будет. Ну, и пропустил виски пару стаканчиков… Пока у компа сидел. Вот и хожу я так, хожу… Не заснуть пытаюсь.

Тут дверь открывается в тонину комнату.

Она высовывается и говорит: иди, значит, в спальню родаков её, до трусов раздевайся и ложись под одеяло.

Ну, я пошёл, разделся…

Лёг. Лежу. Чувствую, что ща усну. Засыпаю уже. Тут дверь открывается. Со скрипом так… А я в темноте голый лежу. Страшно как-то, боязно…