Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна

Так, во всяком случае, говорят те, кто видел.

Так умер Губкин.

На его могильном камне есть надпись: «Растратившему всё!».

Автор этой эпитафии – Света Солнцева.

Что касается Лазаренко, то его срок наступил через полгода. В июне 2016-го он снова ушёл в запой, но третьего прихода белочки не дождался. Умер от инсульта.

Что касается Румянцева, то он здравствует и поныне.

С того времени он уже успел бросить школу, не окончив даже девяти классов, и заняться мошенничеством (под руководством тони Боженко, разумеется), побыть какое-то время в бегах и поукрываться в заброшенных деревнях русской провинции, потом вернуться в Москву и по поддельным документам поступил в Финансовый университет при правительстве России, проучиться там с отличием два курса, а потом бросить учёбу, не выдержав тотального мещанства и скудоумия своих однокашников, и возвратиться к жизни честного грабителя.

Короче, теперь Румянцев – настоящий Арсен Люпен. И выглядит, кстати, соответствующе.

Однако вернёмся к делу.

Как вы уже, наверное, догадались, в нашей школе любили выпить и закусить. Таковы были наши традиции! Ими мы славились на всю Москву. Впрочем, славимся и теперь. Вспомнился один куплет из школьной песенки как раз про это:

Выпью я одеколон,

Закушу котлетой,

Буду прыгать под музон

Я с девчонкой этой!

А дальше там было:

А девчонка хороша!

В труселя б забраться!

– Покури-ка гашиша,

Будем мы ебаться!

Очень крепкий то гашиш, –

Он пизду раскроет!

Секс крутой тебя, малыш,

С головой накроет!

И так далее. Песня длинная. Заканчивается она так:

Буду девушек ебать

Всю свою житуху,

Каждую я буду брать

В жизни этой шлюху!

Таких песен у нас в школе ходило множество. Их и не сосчитать-то. Детская фантазия богата на такие вещи.

Что касается первого приведённого мною куплета (в самой песне он идёт третьим), то да, у нас очень даже пили одеколон и всякую парфюмерию. Предпочитали розовый лосьон и «Шипр». Последним у нас часто заменяли слишком дорогой (для некоторых) абсент.

Точно так же наливали пахучую жидкость в стакан, опускали туда кусочек сахара, потом клали его на специальную ложку (или как там эта штука правильно называется?) поджигали и наблюдали за тем, как горящий и плавящийся сахар медленно капает в напиток, окрашивая его не столько в белый, сколько в мутно-серый цвет. Потом пили. Обязательно залпом и до дна. Не все могли…

Вот так у нас пили «Шипр». Ложку для сахара, понятное дело, часто заменяли большой вилкой. Но выглядело всё равно красиво.

С розовым лосьоном было иначе. Его у нас просто мешали с колой или детским шампанским. Эту смесь обычно потягивали от нечего делать в столь редкую у нас летнюю жару.

Однако это всё для бедных, для рабов низших категорий.

Впрочем, даже среди них многие отказывались пить эту бурду. Все, у кого хоть немного водились деньги, пили настоящий абсент и виски с колой, как мой отец.

Но абсента много не выпьешь. Он и дорогой, и крепкий больно. Да и сахара сколько ни добавляй, – а полынь чувствуется.

По-настоящему народным был у нас другой напиток.

Называли его по-разному: «Буратино», «Карлсон», «Буря», «Розовый слон»... Но чаще всего просто – «Сладкая смерть».

И он полностью оправдывал своё название.

Готовили это пойло так.

Сначала делали брагу. Из неё (путём двойной перегонки и фильтрации) получали чистый спирт. С помощью сифона его насыщали углекислым газом. Потом туда доливали заблаговременно сваренный сахарный сироп и что-нибудь для вкуса и запаха. Фруктовый или ягодный сок, приятно пахнущие эфирные масла и всё в таком духе. Иногда ещё красители пищевые добавляли. Всё. Напиток готов. Крепость его колебалась обычно от 50 до 80 градусов.

Эту бурду у нас глушили стаканами.

«Сладкую смерть» очень все любили. Любили за то, что она быстро превращала человека в свинью. Эффект она приносила мгновенный, очень мощный и притом совершенно оглушающий, как удар обухом по голове. Новичков она с одного стакана валила под стол.

– «Карлсона» я пью потому, – говорил мне однажды Лазаренко. – что люблю тупо ужираться в хлам. В стельку. В дупель. Вот так, короче, чтоб под столом валяться! Это я люблю!

Ага, знаем мы этого «Карлсона». Дружба с ним оборачивается не только алкоголизмом, но и диабетом.

Боже, скольких моих знакомых он уже подсадил на инсулин! А скольких ещё посадит! Короче, страшная вещь.

У нас её многие специально пьют, чтоб заболеть чем-нибудь и в армию не идти.

Впрочем, для этих целей употребляются все алкогольные напитки.

Да, кому-то это, возможно, покажется странным (как и всё, что творится в нашей школе), но это действительно так: многие у нас готовы были относительно добровольно заболеть хоть подагрой, хоть малярией, – лишь бы только в армию не идти.

Впрочем, об этих уклонистах-косарях речь ещё пойдёт дальше. А пока закончим разговор о выпивке.