Тепло очага

— Очаг мой! Очаг мой! Наша ты, из нашей семьи! Не уходи, не губи нас! Не делай этого! Не разрушай наш дом!..

Слова Уалинка обжигали Серафиму, как искры, летящие от костра, и, словно спасительная вода на пожаре, из глаз девушки хлынули слезы, и она удивилась, подумав, что не плакала до сих пор, и слезы придали ей ярость и силу, и она рванулась, будто прыгнула через костер, выскочила на крыльцо, на свет, увидела солдат, входящих во двор, встретилась взглядом с Таурзат…

Дети великого Гато

1

Сквозь щели ставен в комнату рвался радостный свет весеннего утра. Туган встал, задернул занавеску, снова лег и закрыл глаза. Торопиться ему было некуда. Утро не обещало ничего нового, ничего он и не ждал от него. Солнце поднимется в зенит, потом опустится за горы — пройдет еще один пустой, бесхлопотный, скучный день. Как вчера и позавчера, как завтра и послезавтра…

Скрипнула, отворяясь, дверь. Туган натянул на голову одеяло, давая понять, что день его еще не начался и начнется не скоро.

Послышались тихие, осторожные шаги. «Отец», — сразу же понял Туган. Только он мог войти так неслышно, только от него так пахло соляркой.

Сколько раз этой весной Туган видел своего отца? Пашет тот от зари до зари, будто конец света настанет, если колесо его трактора выйдет из борозды. Когда он бывает дома, Увадз, отец Тугана? Забежит иногда на минутку, робко, на цыпочках подойдет к спящему сыну, и разнесется по комнате неистребимый запах солярки.

Тугану хочется выглянуть из-под одеяла, увидеть светлое, смущенное лицо отца, но что ответит Туган, куда спрячет глаза, если отец заговорит с ним?

Увадз остановился посреди комнаты, постоял, глядя на сына, потом шагнул вперед, наклонился и прошептал, словно радостную тайну выдавая:

— Я не вернусь сегодня. В сарае тяпка. Возьми ее и пройдись по огороду…

Раньше, когда Туган был маленьким, отец, разбудив его утром, говорил тем же тоном: «Вставай… Забирайся ко мне на плечи… Пойдем в магазин… Накупим всего-всего…» Как давно это было…

— Не ленись… Отдыхать лучше в полдень, в жару…

Туган знает: неразговорчив отец, роняет слова, будто по зернышку в пустой мешок бросает. Знает и другое: отец ищет повода поговорить с ним, а уж слова, которые он припас для сына, одно горше другого. Вот-вот, кажется, отец начнет разговор, но нет, все не может решиться. Постоит посреди комнаты, повздыхает, повернется и уйдет. Все невысказанное унесет с собой. Как вчера и позавчера…

Когда отец отшагал уже полдороги до поля, Туган встал, умылся наскоро, пошарил в шкафу, нашел зачерствелый ломоть пирога с сыром и, откусывая на ходу, пошел через двор к сараю.

Тяпку, наверное, целый год не точили, на острие ее можно было танцевать босиком. Туган хотел привести ее в порядок, но, пока будешь искать молоток да камень какой-нибудь вместо наковальни, пока отобьешь острие и заточишь его напильником, утро кончится и начнется жара. Волоча за собой тяпку, он вышел было из сарая, но тут же вернулся, увидев соседскую старуху Сопо. Она приходилась ему какой-то дальней родственницей по отцу.

Случалось иногда — дом Увадза вдруг мертвел. Не курился дым над трубой. Увадз, мать Тугана Ниффа и сам Туган сходились под одной крышей, но родной очаг не грел их. Они входили в дом, будто в холодный омут ныряли. Ни слова не услышишь, ни звука. И тогда, как по тревоге, прибегала к ним Сопо. Разгорался огонь в печи, появлялось парное молоко в подойнике, в шкафу — горячие пироги…

Плетень между их огородами был реденький, как решето. Старуха копошилась на своих грядках и тоже заметила Тугана. Теперь она не уйдет. Она глаз с него не спустит, и работу оценит, и инструмент, а язык у старухи, как бритва. Сопо — не Увадз, за словом в карман не полезет.

Когда Туган появился наконец в огороде, Сопо выпрямилась, опираясь на рукоять своей тяпки, и ехидно усмехнулась:

— Утром стук молотка далеко слышится…

— Может, и тебе надо поточить что-нибудь? — так же ехидно осведомился Туган.

— Ладно, ладно! — махнула рукой старуха. — Нагнись, а то вон уже вьюнок по тебе полез…

Когда Туган прополол площадку, которой хватило бы для свадебных танцев, Сопо подняла голову.

— Что молчишь? — спросила она. — Ты ел?

— Не помню, — Туган выпрямился, пощупал живот, озадаченно пожал плечами, — вроде бы ел, а вроде и нет… Придется на рентген сходить, проверить…

Старуха покачала головой, бросила тяпку и резво засеменила к дому. Вскоре она появилась с белым узелком в руке. Пройдя вдоль плетня в дальний конец огорода, она поставила узелок, сквозь который проглядывали края тарелки.

Туган, сглотнув слюну, вопросительно глянул на старуху.

— Работай, работай! — заворчала Сопо. — Осла, чтобы не ленился, морковкой приманивают.

— Хочешь, друзей позову? — предложил Туган. — За десять минут всю работу сделаем.

Старуха молча полола свою грядку.

— Стоит только свистнуть…

— Зачем свистеть? — усмехнулась Сопо. — Возьми в руки рог с аракой, и они тут же слетятся.