Тепло твоих рук

— Энни была так травмирована смертью Иветт, что лучше не ворошить прошлое. — Брент со вздохом поставил на стол бутылку. — Я считаю, что для нее полезнее все забыть. Возможно, со временем она будет готова говорить о матери, но я не хочу ранить ее. Девочка плачет всякий раз, когда речь заходит об Иветт.

— Я не заметила, чтобы наш разговор расстроил ее. — В сгущавшихся сумерках Келли видела, что Брент неподвижно смотрит прямо перед собой. — Вам не кажется, что Иветт все еще занимает большое место в жизни Энни? Вы считаете справедливым лишать ее воспоминаний о матери?

— Келли, вы не прошли вместе с Энни через все страдания и не знаете, что она пережила. Я ценю ваше участие, но, прошу вас, не обсуждайте мое решение, — тихо и напряженно проговорил Брент.

Она не знает, что пришлось перенести девочке? Келли было примерно столько же лет, как Энни, когда ее мать умерла от рака, поэтому она прекрасно понимала чувства девочки. И хотя Келли тоже плакала, отец говорил с ней о матери, делился воспоминаниями, сохранившимися у нее по сей день.

— Вы ошибаетесь, — возразила Келли, — мне известно, что испытала Энни.

Она кратко рассказала Бренту о своей утрате. Помолчав, тот заметил:

— Вы совсем не похожи на Энни. Сомневаюсь, что она такая же сильная, какой были вы в ее возрасте.

Келли очень хотелось посоветовать Бренту дать дочери возможность проявить себя, но ее перебила Энни:

— Келли, вы проводите меня спать?

Заручившись молчаливым согласием Брента, Келли поднялась вместе с Энни к ней в спальню, крепко обняла девочку, поцеловала, укрыла одеялом и пожелала спокойной ночи.

Брент, ждавший Келли внизу у лестницы, повел ее во двор. Прижавшись к нему, Келли вдыхала мужской запах и с удовольствием ощущала на себе крепкую и надежную руку. Хотя ей не слишком нравились его методы воспитания дочери, Келли сознавала, что он добрый, заботливый и любящий отец, стремящийся уберечь ребенка от страданий.

— Хочу поблагодарить вас за все, что вы делаете для меня и Энни. Я понимаю, вы беспокоитесь о ней и выступаете в ее защиту. Мне это очень приятно.

— Даже если мы расходимся во мнениях?

— Даже если расходимся, — со вздохом повторил Брент и, наклонившись, нашел губы Келли.

Первым ее побуждением было отскочить в сторону и продолжить разговор о том, что Энни имеет право вспоминать о матери, но поцелуй Брента опьянил Келли гораздо сильнее, чем выпитый светлый эль. Почувствовав, что слабеет, она приоткрыла губы ему навстречу.

— Милая, замечательная Келли! — пробормотал Брент, привлекая девушку к себе и запуская пальцы в ее волосы. — Ты знаешь, как я хочу тебя?

Безмолвный ответ Келли выразился в требовательном, страстном поцелуе. Брент слегка отстранился и перевел дыхание.

— Если мы не прекратим, я овладею тобой прямо здесь и сейчас. — Он зарылся лицом в ее волосы. — Боже, я этого не вынесу.

Желание бурлило в Келли, и она трепетала так, словно от прикосновений Брента могла сорваться в пропасть.

— Мне пора домой, — пробормотала она.

— Я хотел бы, чтобы ты осталась, но это смутит Энни, — обняв Келли, прошептал Брент, — а сейчас это ни к чему.

Мысли об Энни, которой запретили тосковать о матери, терзали Келли и охлаждали страсть, разбуженную в ней Брентом.

— Ты даже не представляешь себе, как много для меня значит твое внимание к Энни. Я хочу… я надеюсь… — Брент все теснее прижимал к себе Келли, — надеюсь, что ты питаешь ко мне хоть толику тех чувств, какие я питаю к тебе. Я не вполне уверен, но уповаю на то, что у нас троих все образуется.

При этой неуклюжей попытке Брента определить их отношения Келли крепко прикусила губу.

Брент проводил ее до грузовика, Келли пожала ему руку и уселась за руль. Пожелав ей спокойной ночи, Брент быстро поцеловал ее в губы.

По пути к дому Келли пыталась осмыслить стремление Брента охранять Энни от воспоминаний о матери. Ей, конечно, оставалось только смириться с его желанием и при этом уклоняться от разговоров начистоту.

Припарковав грузовик, Келли пошла в конюшню взглянуть на лошадей. Звездочка и Красавица дремали в стойлах, положив головы на разделявшую их перегородку; Ласточка приветствовала ее радостным пофыркиванием.

— Вы, лошади, даже вообразить не можете, как вам хорошо, — Келли поглаживала гладкий нос, — никаких проблем, никаких эмоциональных переживаний. Это не совсем справедливо.

Через несколько минут кобыле надоело общение с ней; она снова вернулась к своей кормушке и опустила морду в ярко-зеленую люцерну, оставленную для нее Стивом, а Келли направилась в кладовую.

Войдя в слабо освещенную комнату, она провела рукой по висевшему на стене английскому седлу, закрыла глаза и глубоко вдохнула запахи мази, хорошо выделанной кожи, лошадей и люцерны. То, что происходило между Келли и Брентом, усложняло ее отношения с Энни, и с этим трудно было что-либо поделать. Постепенно покой и порядок рабочей комнаты, знакомые запахи и ощущения успокоили Келли. Она расположилась у себя в кабинете, вспомнила отца и провела пальцем по истертому пятну на углу поцарапанного деревянного стола, оставленному его сапогами.