Тепло твоих рук

В маленькой комнате Энни она убедилась, что девочка не преувеличивала: розовое покрывало на постели еле виднелось под несметным количеством плющевых игрушек, которые выиграл для нее Брент.

— Летом я почти не пользуюсь компьютером, — Энни кивнула в угол на небольшой дубовый письменный стол, покрытый пылью, — но когда начнутся занятия, мне придется печатать домашние работы. Папа заставляет, говорит, что компьютеры очень важны.

— Он прав. С компьютером мне проще вести дела в конюшнях, а у Стива есть научные компьютерные программы, которыми он пользуется в университете.

— Ветеринары пользуются компьютерами? — удивилась Энни.

— Конечно.

Рассматривая висящие на стенах плакаты с лошадьми и моментальные фотографии Энни в конюшне, Келли обнаружила, что Брент запечатлел на нескольких снимках и ее, когда она улыбалась Энни, сидящей верхом на Санни. «Быть может, — подумала Келли, — все не так уж нереально, ведь Энни совсем не такая, какой была я в ее возрасте». Но приятное воспоминание о том, как она кричала на отца Энни, заставило Келли отвернуться от фотографий и поскорее выйти из бело-розовой комнаты.

Энни открыла дверь в комнату отца, и Келли увидела широкую кровать, застеленную синим покрывалом без единой морщинки, и тяжеловесную мебель: огромный комод, ореховый ночной столик с латунной лампой и кресло, обитое темным твидом. От этой унылой, давящей обстановки у Келли сжалось сердце, и стойло Красавицы показалось ей более подходящим местом для страстных объятий, чем стерильный мрак спальни Брента.

Потом Энни повела гостью вниз, в гостиную, где светлая мебель выглядела так, словно на ней никогда не сидели. Девочка села за рояль и, заглушая стереодинамики, заиграла бетховенское «К Элизе» в джазовом переложении. Забавляясь бравурным исполнением классической пьесы, Келли осматривала комнату. На стенах висели абстрактные картины — пятна персикового и слоновой кости цветов, изображавшие, вероятно, что-то высокохудожественное, недоступное ее грубому вкусу, а также несколько снимков Энни, запечатленной в разные годы, — одна или вместе с Брентом.

— А у тебя есть фотографии мамы?

Конечно же, должны быть. Келли подумала о своей матери, чья фотография постоянно стояла у нее на ночном столике вот уже почти двадцать лет. Келли помнила, как однажды, укладывая ее спать, отец посмотрел на улыбающуюся на фотографии жену и сказал сквозь слезы: «Когда боль уйдет, останутся дорогие воспоминания».

— Нет. — Энни засунула руки в карманы джинсов. — Папа не любит говорить о ней. Когда мы переехали сюда, он убрал все вещи и фотографии мамы.

— Ты часто о ней думаешь?

— Мне все труднее вспомнить маму. Я стараюсь не забывать ее, но мамин образ все больше затуманивается. Только иногда что-то из того времени всплывает в голове.

— Что, например? — Келли села на край белоснежного кресла, жесткого и казенного, и приняла вид заинтересованной слушательницы, как делала это все годы преподавания в школе.

— Каждый год на Рождество мы ходили на балет «Щелкунчик». У нас была лодка, и мама любила грести, но после ее смерти папа продал лодку.

— Наверное, твоя мама была необыкновенным человеком. Ты, должно быть, сильно скучаешь по ней.

Обернувшись на какой-то шум, Келли увидела на пороге Брента. Нахмурившись, он смотрел на Энни.

— Почему бы вам обеим не пойти во двор, — предложил Брент.

Охваченная ощущением, что ее застали за каким-то нехорошим занятием, Келли встала и вместе с Энни последовала за Брентом. Проходя через кухню, Брент прихватил из холодильника две бутылки эля «Ред Тейл» и бутылку газированного напитка. Брент поставил их на стол во дворе, лицо его прояснилось, и он указал на садовую мебель с подушками:

— Располагайтесь и любуйтесь природой.

При виде аккуратно подстриженной лужайки и ухоженных растений Келли вспомнила о своих запущенных кустиках и крокусах с нарциссами, выживавшими из года в год, несмотря на то что она не проявляла к ним никакого внимания после смерти матери.

Брент с искренним интересом слушал рассказ Энни о том, как она купала Звездочку и водила Красавицу на пастбище, а Келли, наблюдая за отцом и дочерью, размышляла, почему они предали забвению Иветт. Разговаривая с Энни, Брент поливал мясо густым пряным соусом, и у Келли от вкусных запахов потекли слюнки. Потом Брент ушел в кухню кипятить воду для спагетти, а Энни принесла набор для дартинга и показала Келли, как нужно метать стрелы. Девочка легко обыграла ее, и они вместе посмеялись над неуклюжестью Келли.

За столом Келли не слишком церемонилась: мясистые ребрышки так и просились, чтобы их ели прямо руками, и скоро ее подбородок и пальцы стали липкими от соуса. После обеда Энни отправилась принимать ванну и готовиться ко сну, а Келли и Брент, вымыв лицо и руки, расположились в прохладной тишине двора и потягивали пиво.

— Вас огорчило, что я заговорила с Энни об Иветт? — спросила Келли. — Этого не следовало делать?