Теплое сердце зимой

— Дай мне знать, когда я снова понадоблюсь, — сказала она. Затем качнула головой. — Собственно, я собиралась их накормить минут через сорок пять. Если только ты сам не захочешь это сделать?

— Хорошо. В смысле, сорок пять минут, просто отлично. Как надо.

— Хорошо.

Повисла пауза, а затем Лейла подошла к двери. Пока она не решалась ее открыть, он прокашлялся.

— Я не стану совершать необдуманных поступков, — хрипло сказал он. — Не бойся. На сегодня с меня хватит мертвых родственников.

Она закрыла глаза.

— О, Куин. Мне так жаль…

— Забудь, — он потер глаза не потому, что нервничал, а потому, что не мог перестать видеть лицо брата. — Я всю жизнь это делаю. Смотрю на мертвых родственников всю свою чертову жизнь.

Лейла глубоко вздохнула.

— Я хочу, чтобы ты кое-что знал…

— Просто вернись через сорок пять минут…

— Я водила их к нему в ночь перед бурей.

Куин моргнул.

— Что? Подожди, что ты сказала?

— Лирик и Рэмпа. Два дня назад я водила их к Лукасу. — Ее глаза наполнились слезами. — Мы навещали его время от времени. Ты понимаешь, о чем я… Я просто… ему так нравилось на них смотреть. Они сидели на его кровати, и Лукас играл с ними, он улыбался им. Казалось, они делали его счастливым.

Рэмп бросил погремушку, перевернулся на живот и быстро пополз по полу, изо всех сил стремясь к большому красному надувному мячу в углу. У этого парня была грация тяжелого танка, скорость мотивированной черепахи и сосредоточенность шахматиста, который вот-вот должен вылететь из турнира.

— Спасибо, — мягко сказал Куин. — Я рад, что он увидел их перед смертью.

— Я буду скучать по Лукасу. Он был очень чуткой душой. Мы говорили о книгах и…

Куин поднял руку.

— Мне очень жаль, Лейла. Я не хочу показаться грубым. Но я не могу о нем говорить. Я вообще сейчас словно не на этой планете. И просто пытаюсь обрести землю под ногами. — Он переступил с ноги на ногу в своих мокрых кроссовках. — Потому что я ее не чувствую, а разговоры о моем брате только усугубляют это ощущение.

— Хорошо. Просто знай, здесь в доме много тех, с кем ты можешь поговорить.

Дверь за ней захлопнулась, и Куин посмотрел в прекрасные светло-зеленые глаза Лирик… и молился о том, чтобы его брат попал в Забвенье. И, конечно же, даже если слухи о самоубийцах были правдивы, для Лукаса наверняка сделали исключение за все, что он выстрадал.

Ведь так?

Лирик протянула руки, и теперь настала очередь Куина подхватывать на руки — что он и сделал, подняв свою дочь, прижимая к самому сердцу. В ответ она издала песню из воркования и лепета. Обычно она была тихим ребенком, но в таких ситуациях, когда они оставались вдвоем, и ее брат отвлекался на очередную важную миссию, малышка раскрывалась с другой стороны. Как будто она терпеливо ждала своей очереди, и поэтому у нее всегда оставались невысказанные эмоции и мнения.

Тем временем на сине-желтом мягком полу Рэмп вскочил на ноги и стал наносить удары по мячу. Оба близнеца все еще немного пошатывались при ходьбе, но скоординированная активность улучшила умение Рэмпа держать равновесие.

И он нашел свой ритм.

Куин представил их пятилетними. А вот им десять. Пятнадцать и двадцать. Пятьдесят и сто… вся жизнь впереди, их ждут приключения, любовь, жизненные сложности и радости.

— О, Лукас, — прошептал он. — Почему ты не мог остаться ради них..?

Но даже сейчас он понимал, каким эгоистом он был. В конце концов, близнецы были его детьми, а не его брата…

Дверь в игровую открылась… и он старался не смотреть на того, кто вошел.

Но увидев Лейлу, Куин раздраженно закрыл глаза.

— Ты же сказала, что у меня есть сорок пять минут.

Голос Лейлы звучал очень мягко.

— Ты пробыл здесь полтора часа.

Куин распахнул глаза и нахмурился.

Где-то в последние, ну, по-видимому, девяносто минут он сидел, прислонившись к стене. Лирик лежала лицом вверх у него на коленях, растянувшись поперек, свесив ножки с одной стороны, а спиной опираясь на другую. А Рэмп, тем временем, вернулся после своих упражнений с красным мячом и устроился в изгибе руки Куина.

Они оба крепко спали.

Тяжело сглотнув, он наблюдал, как их грудные клетки поднимаются и опускаются, слышал их нежное дыхание через приоткрытые рты, ощущал на себе их тепло.

— Я хотел бы помочь с их кормлением, — сказал он хрипло. — А потом… кажется, сейчас наша с Блэем очередь их купать.

Когда ответа не последовало, он оторвал взгляд от своих детей, и увидел, что Лейла стоит в дверном проеме, прикрыв рукой рот, а по ее щеке катится слеза. Позади нее возвышался Кор, большой, как гора, безмолвный, как небеса. Рука мужчины нежно и заботливо лежала на плече его шеллан. Его глаза были сухими, но печаль делала их непроглядно черными.

— Да, — сказала Лейла. — Думаю, ваша очередь.

Куин посмотрел вниз.

— Они выглядят такими расслабленными.

Голос Кора прозвучал глубоко и серьезно.

— Это потому, что они знают, что со своим отцом они в безопасности.

Глава 24