Теплое сердце зимой

Оглядевшись, он понял, что в ванной комнате все было по-старому. Зубные щетки стояли в отдельных держателях возле парных раковин, два тюбика зубной пасты, одна «Крест», другая «Колгейт», стояли вместе с электрощетками «Орал-Би». Ирригатор «Вотерпик» с одной стороны принадлежал Куину.

В душевой все было на своих местах, флаконы с шампунем и кондиционером стояли на положенном месте. Кусок мыла одиноко лежал в мыльнице, поскольку они оба пользовались «Айвори».

Ведь это мыло было на девяносто девять процентов натуральным. Что бы это ни значило, черт возьми.

В недоумении Блэй опустил сиденье унитаза, поправил банное полотенце на бедрах и сел. По какой-то причине казалось жизненно важным прикрыться, даже если рядом никого не было… и он вспомнил, как Куин сидел на том же месте во время купания сразу после того, как они нашли Лукаса.

И ближе чем тогда они не были уже неделю.

О, в физическом плане все осталось таким же: они все еще спали бок о бок в течение дня и сидели рядом за столом во время трапез. Но Блэй остался в графике дежурств, а Куину пока не разрешили вернуться в строй. Не допущен, пока не пройдет психиатрическое освидетельствование.

Которое, что неудивительно, никто не обсуждал, и на которое сам Куин, естественно, вызываться не собирался.

Через дверь послышался приглушенный голос:

— Я на тренировку.

Блэй прокашлялся и спросил громче, чем обычно:

— Ты пропустишь Первую Трапезу?

— Я уже поел. Увидимся.

Мгновение спустя раздался щелчок закрывающейся двери.

Блэй пораженно опустил голову. Сейчас он скорее предпочел бы шум, гам или громкие фразы. Вместо этого — пугающая вежливость и собранность автопилота, совершенно не свойственные Куину, который всегда напоминал глушитель на «Шелби Мустанг»: парень закрылся где-то глубоко внутри собственного разума, осталось лишь его тело. Он был похож на привидение, бродил по дому, пропускал трапезы, занимался спортом, в одиночестве проводил время в комнате Лукаса.

Он не сказал, что было в письме.

Это пугало Блэя и навевало мысли о его причастности. Снова и снова.

Встав на ноги, он вышел из туалета. Он собирался одеться, но в итоге остановился у изножья кровати. На обеих подушках виднелись выемки, простыни и покрывала были сложены пополам в аккуратном зеркальном отображении. Обычно в их постели царил беспорядок: вещи валялись на полу, простыни спутаны, одеяло перевернуто или свисало до пола. На контрасте, это дисциплинированное расстройство выглядело как реклама кровати «Sleep Number», декорация, созданная с целью показать, что два человека, любящая пара, провели ночь вместе.

Так и было, подумал Блэй. Он и его избранник вместе лежали на этой постели, хотя он не думал, что кто-то из них качественно высыпался. Точно не Блэй.

Повернувшись к гардеробной, он подошел к их одежде и остановился. Как и в случае с подушками и простыням, существовало строгое разделение, разграничение, слева все принадлежало Блэю, справа Куину.

То же было и с кроватью. Слева спал он, справа — Куин.

Они поделили шкаф неосознанно, просто на твоё-моё, и это было логично. Они были довольно близки по размеру, но в стиле? Ничего общего.

Он удивился, если бы Куин хоть раз в жизни надел лоферы. Ладно, может, в юности, когда он жил в доме своих родителей.

И, без сомнения, залатанные клейкой лентой.

Блэй направился за своей одеждой для дежурств и снял кожаный комплект с крючков, ввернутых в стену. Но потом вспомнил. Сегодня же у него выходной. Откровенно говоря, он удивился, что ему вообще разрешили выходить на смену после смерти Лукаса, и Блэй предположил, что это молчаливое разрешение значило, что он справлялся и неплохо скрывал от всех свое состояние.

Как следствие, его удивляло, что Куин еще не поднял вопрос о своем удалении из игры. Пугало отсутствие попыток вернуться в строй. Точно так же, как его потеря в весе и безразличие ко всему, кроме детей. Серьезно, спасибо Богу за близнецов. Было ясно, что Рэмп и Лирик не давали отцу окончательно сникнуть, и ночные хлопоты с их купанием, сменой одежды и кормлением, казалось, поглощали все его внимание.

Пытаясь остановить круговорот мыслей, Блэй оделся, натянув случайную рубашку, слаксы и первый попавшийся свитер. Блэй уже надевал носки, когда принял решение выйти из дома.

Поэтому он надел ботинки вместо мокасин, а затем схватил свою куртку «North Face» и пару толстых перчаток.

Выйдя из своей комнаты — их спальни — он направился к черной лестнице и спустился на кухню. Первая Трапеза была подана около двадцати минут назад, поэтому доджен подкладывал на тарелки яйца и рогалики. Блэй небрежно махнул всем рукой и попытался изобразить то, чего не испытывал в действительности. А внутри себя он кричал.

Блэй вышел наружу через гараж, и вспомнил, как он и его возлюбленный одевались, чтобы разобраться со ставнями. Затем он вспомнил, как Куин поднялся по лестнице и остановился, чтобы посмотреть через плечо на лес… как будто что-то почувствовал. Но он никак не мог уловить запах своего брата. Ветер дул в другую сторону. Увидеть что-то сквозь деревья особенно с такого расстояния? Едва ли возможно.

Странно.