Теплый дом. Том II: Опекун. Интернат. Благие намерения. Детский дом (записки воспитателя)

Толпа моих малышей — некоторые уже с усами — притихла. Но на мгновение.

— Ма-ма На-дя! Ма-ма На-дя! — кричали они, и это такое обыкновенное слово «мама» разрывало меня на части.

Я с трудом сдержалась.

— Почему вы такие нарядные?

— Мы гуляли всю ночь! — крикнула Анечка Невзорова.

Анечка! Невзорова! Стройная, на высоких каблучках, коротко стриженная красавица. Чей-то мальчишечий пиджак на ее плечах. Ах, Анечка!

— Но гулять полагается после вечера? — удивилась я.

— А мы и после вечера будем гулять всю ночь, — ответил Сева. Он держит в руках огромный букет черемухи. Наломал где-то усатик-полосатик, широкоплечий и высочущий.

— Ну и как гулялось? — спросила я. — Все в порядке?

Вот они, мои малыши, вглядывайся в каждого, не наглядись!

— Надеж-Вна! — крикнула Аллочка Ощепкова. Вот они когда пригодились, ее веснушки. Милая, голубоглазая мордашка, в которую невозможно не влюбиться.

— Что, Аллочка? — улыбнулась я.

— Мы видели Аполлона Аполлинарьевича вечером.

— Та-ак.

— Он сказал, нам снова дают первоклашек из детского дома.

Я отшатнулась. Будто ожог, давнее прозрение: школьная лестница, мои малыши возле перил, горькие, непонимающие глаза.

Я взяла себя в руки. Ты-то при чем? Мало ли что? Кроме тебя, есть люди, а ты займешься собой, встретишь хорошего человека, нарожаешь детей.

— Что с вами? — крикнула встревоженно Анечка.

— Ничего! — улыбнулась я. — Ровным счетом!

— Держите! — крикнул Сева. Он размахнулся и кинул снизу букет черемухи.

Цветы ткнулись мне прямо в лицо, и я ощутила тонкий аромат.

Был июнь.

Пора цветения.

Лариса Миронова Детский дом Записки воспитателя

Человеку так естественны сочувствие и сострадание к тем, кому плохо! Особенно если плохо детям. И так естественны попытки согреть своей добротой тех, кому холодно и неуютно…

Как ни печально, но причиной моих самых обидных профессиональных просчетов воспитателя и была на первых порах эта «доброта», проливающаяся на всех без разбора. И вовсе не потому, что мне хотелось быть «доброй тетей». Нет. Все получалось просто и естественно. И о мотивах доброты я тогда думала меньше всего.

С первой встречи с этими детьми я почти физически почувствовала — не смогу ни есть, ни спать, пока не сделаю все для них…

Прошли годы с тех пор. Мои первые воспитанники стали совсем взрослыми. Самым младшим из моего детдомовского отряда теперь за двадцать. У всех у них судьбы складываются по-разному. У многих семьи. Но все мои воспитанники — что радует меня более всего — как частицы одной системы с доминантным свойством, объединены отсутствием злобивости в характере.

А ведь это так важно — не ожесточиться, не возненавидеть весь свет за то, что на твою долю выпало неудач чуть больше, чем положено.

Время идет, но воспоминания тех дней так живы, как будто все это было вчера — маленькие победы и большие поражения.

…ДАЙТЕ ДВЕ КОПЕЙКИ!.. ДЕТСКИЙ ДОМ

Был конец лета.

От отпуска оставался совсем маленький хвостик. Дочки из лагеря еще не приехали. Я была полностью предоставлена самой себе.

Как-то брела по малознакомой улице на окраине города — и вдруг…

— Тетенька, дайте две копейки…

— ?

— Позвонить… две копейки дайте, а? — пояснила девочка лет семи, наткнувшись на мой недоумевающий взгляд.

Я тут же стала шарить в кошельке в поисках монетки, но, не найдя нужной, ужасно смутилась.

— Вот гривенник, им тоже можно…

Девочка отошла к подружкам, стоявшим поодаль. Они уже не обращали на меня внимания. Ссыпав в горсть монетки, громко их пересчитывали.

Одеты девочки были одинаково — вельветовые платья, красные в горох. Кеды на босу ногу. Коротко стрижены. Одна в платке…

Ночью бессонница. Наутро по телефонной книге стала искать адреса детских заведений типа исправительных колоний. (Именно это мне пришло в голову.) Я тогда и не подозревала, что в нашем городе есть детские дома. Очень давно, в детстве, я видела детдомовских детей в городе, где жила моя бабушка. Во время войны город был оккупирован, и родители этих детей погибли.

По воскресеньям их строем водили центральной улицей в кино. Одеты они были в темные пальто и валенки. На девочках платки — коричневые, с белой полосой. У мальчиков шапки-ушанки, завязанные под подбородком.

Мы уже знали, когда их поведут, и заранее собирались смотреть. А самые шустрые из нашей компании бежали впереди строя и выкрикивали на разные лады:

Открывайте ворота,
Едет пан сирота!

Конечно, указаний на то, что в нашем городе имеются исправительные заведения для детей, в справочнике я не нашла. Отправилась туда же, где вчера встретила девочек, и после недолгих поисков обнаружила кирпичное пятиэтажное здание с вывеской «Детский дом». Прочла, и застучало в висках.

Откуда? В наше-то время?!

Прямо на ступеньках нос к носу столкнулась с одной из вчерашних.

— Что? Жаловаться идешь? Тетька-мотька!

И запрыгала на одной ножке вокруг меня. Остальные засмеялись.