Теранезия

Отец лежал в неглубоком кратере посреди сада за подсобкой. Его ноги были искалечены, почти раздроблены. Темная кровь стекала по бедрам, просачиваясь сквозь слой песка, которым его наверное присыпало от взрыва. Его глаза были закрыты, лицо искажено болью. Прабир был слишком шокирован, чтобы заплакать и когда он почувствовал, как жалобный крик «Па!» рвется из него, то задавил его.

— Я вернулась, любимый. Скоро это закончится, — почти прошептала мама.

Отец никак не дал понять, что услышал ее.

Она повернулась к Прабиру.

— В саду могут быть еще мины. Поэтому мы положим лестницу на ящики, как мост. Потом я по нему перейду к Па и принесу его. Понимаешь?

— Я могу сделать это. Я легче, — сказал Прабир.

Лестница была алюминиевой, и он боялся, что она может не выдержать вес обоих взрослых.

Мать нетерпеливо дернула головой.

— Ты не сможешь поднять его, дорогой. Ты же знаешь. Просто помоги мне уложить лестницу.

Один из ящиков она поставила прямо на землю, на краю сада, как можно ближе к месту, где лежал отец. Потом она отошла на несколько метров в сторону и жестом показала Прабиру подойти к ящику. Стоя возле ящика, он повернул лестницу в сторону матери, и она схватила ее за край. Левой рукой мама все еще держала второй ящик, обхватив тот за край открытой стороны.

В то время, как мама обходила сад по краю, Прабир подавал лестницу все дальше, пока не взялся за ее конец. Она ободряюще улыбнулась ему, но он чувствовал, как сердце колотится от страха за нее. То, что она стояла вне сада, не было гарантией безопасности. Наверное, квадрат очищенной почвы выглядел с воздуха как идеальная мишень, и, может самоустанавливающейся мине было проще внедриться в грунт и скрыть следы, там где не было растительности, но могли быть и другие мины, закопанные где угодно.

Когда мама добралась до дальнего угла, им обоим пришлось вытянуть руки, чтобы удерживать лестницу, но стало ясно, что и этого будет недостаточно. Она собралась было подойти ближе, ступив в сад, но Прабир закричал ей:

— Нет! Я могу подойти ближе!

Он показал ей на ближайший к нему угол, где она уже проверила грунт и убедилась, что там чисто.

— Я буду стоять здесь. Как только ты обогнешь угол, я смогу пойти обратно к ящику, в ногу с тобой.

Мама сердито тряхнула головой, проклиная себя, что не может мыслить четко.

— Ты прав. Мы именно так и сделаем.