Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей карьере

Как оказалось, у Грэя был за плечами богатый опыт: несколько раз он обращался за помощью к семейному психотерапевту в попытке преодолеть размолвки и ссоры в отношениях с супругой. У него сформировалось четкое представление о том, что представляет собой хорошая психотерапия: это когда терапевт слушает клиента и время от времени задает правильные вопросы. К сожалению, по опыту Джона, так бывает далеко не всегда. Едва ли что-то в этой жизни раздражало Джона Грэя больше, чем навязчивые терапевты, которые, заметив в поведении или словах клиента малейшие признаки эмоций, хватались за это проявление чувств так, словно нашли золотую жилу.

“Что ж, Джон, — сказал Грэю один такой «специалист», — мне кажется, в ваших словах звучит явное раздражение. Не хотите ли поговорить об этом?”

“Не хочу, — резко ответил Джон, — я бы предпочел послушать мою супругу. В конце концов, она всегда хотела, чтобы я ее выслушал”. Жена Джона утвердительно кивала. Грэй погружался в молчание и какое-то время внимательно слушал, пока психотерапевт опять не брался за старое и не начинал расспрашивать о его чувствах.

“Мне кажется, разговоры о моих чувствах здесь не помогут, — говорил Джон. — Я чувствую раздражение и досаду. Если вы так хотите знать правду о моих чувствах, пожалуйста: я считаю, что моя жена преувеличивает, неадекватно реагирует и все перекручивает”.

“Видите, — обижено бормотала супруга Грэя, — он никогда меня не слышит”.

В конце концов, подобная семейная терапия только все усложняла. Джон с удивлением заметил, что многие терапевты жадно набрасывались на эмоции, даже не задумываясь о том, куда это может привести и стоит ли вообще вытаскивать их на поверхность. Каждый раз все происходило по одному и тому же сценарию: терапевт давил на Грэя, вынуждая его озвучить свои чувства, его жена от этого еще больше обижалась и расстраивалась, а остатки взаимопонимания в паре таяли с каждой сессией. В итоге оба партнера еще больше укреплялись в своем убеждении, что их отношения не спасти и они никогда не смогут понять друг друга. Вместо того чтобы решать существующие проблемы, психотерапевт только создавал новые.

Джон так живо пересказывал одну из таких откровенно катастрофических сессий, что нам казалось, будто все разворачивается у нас на глазах.

“Итак, Джон, — продолжал терапевт, — ваша жена очень эмоциональный человек, но у вас тоже есть чувства. Раздражение, вспыльчивость и досада — вполне нормальная реакция. Вы хотите, чтобы рядом был человек, который будет вас любить, поддерживать и при этом во всем разделять ваше мировоззрение. Когда же картина мира вашей супруги отличается от вашей, вы злитесь и реагируете подобным образом. Повторюсь, это совершенно естественно. Самое главное — научиться сдерживать в себе эти эмоции до тех пор, пока ваша жена не договорит, сделать паузу и внимательно прислушаться к собственным внутренним ощущениям”.

“А вам, Бонни, — не унимался он — я бы посоветовал помнить, какой ценой это дается Джону, и научиться ценить то, что он вас слушает”.

Вспоминая эту злосчастную сессию, Джон Грэй даже сейчас с трудом сдерживал переполнявшие его злость и досаду. “Конечно, я все понимаю, — он раздраженно разводил руками. — О таких вещах действительно можно и нужно говорить, но только когда отношения в паре уже немного стабилизировались. А так мы просто топтались на месте, срывались друг на друга, скатывались во взаимные обвинения, перекручивали каждое сказанное слово, перебивали, пререкались и т. д. и т. п. В чем смысл всего этого? По сути, мы ходили к семейному терапевту исключительно для того, чтобы разыграть в его присутствии гипертрофированную версию наших привычных домашних сцен и скандалов”.

Стало ясно, что теория Джона Грэя о том, как должна строиться грамотная работа с парами, зародилась после того, как он сам оправился от пережитой терапевтической катастрофы. “Мне выдалась уникальная возможность наблюдать весь процесс глазами клиента, и я четко усвоил, что такой подход, который «одно лечит, другое калечит», только усугубляет проблему”.

Одна из отличительных черт Грэя, отчасти благодаря которой он настолько преуспел как лектор и писатель, — это его готовность откровенно общаться с аудиторией и приводить в качестве наглядной иллюстрации своих идей примеры из собственного жизненного опыта, причем как хорошего, так и не очень. В данном случае было очевидно, что непростая история личной терапии заметно повлияла на взгляды Джона и во многом сформировала его представления о том, как правильно практиковать. Кстати, это было вполне созвучно с нашим опытом, когда, сидя в кресле клиента, мы почерпнули намного больше полезных практических знаний, чем сидя на студенческой скамье. Не желая бередить его старые раны и опасаясь, как бы Джон Грэй не упрекнул нас в той самой навязчивости, за которую только что распекал своего бывшего терапевта, мы решили сменить тему и предложили ему поговорить о других примерах терапевтической катастрофы с точки зрения клиента.