Тереза

Пробило десять часов, а я никак не мог заснуть — все раздумывал о том, какое мне выпало счастье. Дядя ходил взад и вперед по своей комнате; я слышал, как он открыл секретер, как разжег огонь в печке у себя в спальне впервые за зиму; я решил, что он собирается бодрствовать всю ночь. В конце концов я уснул глубоким сном.

Глава шестнадцатая

НА КОЛОКОЛЬНЕ пробило девять часов, когда я проснулся от какого-то шума: у наших дверей раздавалось бряцание оружия, по замерзшей земле топали копытами лошади, доносились чьи-то голоса.

Я всполошился, подумав, что за госпожой Терезой приехали пруссаки, и всем сердцем хотел, чтобы дядя уже был в дороге, а не проспал, как проспал я в то утро. Минуты через две, сбежав с лестницы, я очутился внизу.

Вот что я увидел.

У наших дверей остановились шестеро верховых гусар в доломанах. Их большие сумки свисали до стремени, в руках они держали сабли.

Невысокий и тщедушный белобрысый офицер с ввалившимися щеками, с рыжими усами и красными скулами остановил своего вороного коня у сеней. Лизбета, держа в руках метлу, испуганно отвечала на его вопросы.

Поодаль собралась целая толпа. Люди стояли, разинув рот, вытянув шею, чтобы все лучше рассмотреть. В первом ряду, заложив руки в карманы, стоял Кротолов; увидел я и Рихтера — он ухмылялся, сощурив глаза и оскалив зубы, как старая сытая лиса. Разумеется, он явился, чтобы насладиться смятением дяди.

— Так, значит, ваш хозяин и пленная француженка уехали вместе сегодня утром? — спрашивал офицер.

— Да, господин командир, — отвечала Лизбета.

— В котором часу?

— В шестом часу, господин командир, еще засветло. Я сама привязывала фонарь к дышлу саней.

— Вас кто-нибудь предупредил о нашем прибытии? — спросил офицер, устремляя на Лизбету пронизывающий взгляд.

Лизбета посмотрела на Кротолова. Он выступил из толпы и без всякого замешательства ответил вместо нее:

— С вашего позволения, я видел доктора Якоба вчера вечером. Он один из моих друзей. А эта бедная женщина ни о чем понятия не имеет… Доктору Якобу очень уж надоело присутствие француженки, вот он и решил от нее отделаться. И, как только убедился, что она в силах перенести путешествие, он этим и воспользовался.

— Но как же мы с ними по дороге не встретились? — воскликнул прусский офицер, оглядывая Кротолова с головы до ног.

— Э! Да вы ехали по долине, а доктор — через Вальдек и перевал. На Кайзерслаутерн ведет не одна дорога.

Офицер молча соскочил с лошади и вошел к нам в комнату. Он распахнул дверь в кухню, небрежно посмотрел направо, налево, затем вышел и, сев в седло, проворчал:

— Ну, мы свое дело сделали. Остальное нас не касается…

Он направил коня к «Золотой кружке», все гусары поскакали за ним, и толпа рассеялась, обсуждая необычное происшествие. Рихтер был сбит с толку, разъярен. Шпик смотрел на нас подозрительно. Они вместе поднялись по лестнице в трактир. Сципион выскочил из дома и изо всех сил стал лаять.

Гусары подкрепились в «Золотой кружке» и ускакали по дороге в Кайзерслаутерн. Больше о них не было ни слуху ни духу.

Мы с Лизбетой надеялись, что дядя вернется к вечеру, но минул день, минул второй, минул третий, а от дяди не было даже письма. Нетрудно представить себе нашу тревогу.

Сципион метался, бегал вниз и вверх по лестнице; он все время совал нос под дверь, призывно лаял — звал госпожу Терезу, сопел и жалобно скулил. Его уныние действовало на нас; приходили в голову всякие мрачные мысли.

Кротолов навещал нас по вечерам и говорил:

— Все идет хорошо. Доктор решил проводить госпожу Терезу — не мог же он допустить, что ее отправят вместе с пленными, это противоречило бы здравому смыслу. Он добьется аудиенции у герцога Брауншвейгского, добьется разрешения, чтобы ее положили в лазарет в Кайзерслаутерне… Все эти хлопоты требуют времени. Не тревожьтесь, он вернется.

Слова Кротолова нас немного подбадривали, так как он сам, казалось, был спокоен. Он курил трубку, присев у очага, вытянув ноги с задумчивым видом.

На беду, лесник Рединг, живущий в лесу по дороге к Пирмазенсу, где тогда находились французы, явился в анштатскую мэрию с донесением. Зайдя подкрепиться в трактир Шпика, он рассказал там, что три дня назад около восьми часов утра мимо его дома проезжал дядя Якоб и даже остановился там вместе с госпожой Терезой, чтобы обогреться и выпить стакан вина. Лесник добавил, что дядя Якоб был весел и что у него в карманах плаща виднелось два пистолета.

Тогда пошли слухи, что доктор Якоб направился не в Кайзерслаутерн, а повез пленную француженку к республиканцам. Ну и толков было в селении! Рихтер и Шпик повсюду кричали, что дядю следует расстрелять, что его поступок гнусен, что необходимо конфисковать его имущество.

Кротолов и Коффель говорили, что доктор, по всей вероятности, сбился из-за снегопада с дороги и в горах повернул влево, а надо было ехать вправо. Но каждому было известно, что дядя Якоб знал край лучше любого контрабандиста, и негодование росло со дня на день.