Теряя Лею

Мы оба были опечалены, направляясь внутрь, когда вечерний холодок прогнал нас с крыши. Вниз по лестнице мы спускались вдвое дольше. Энергия, переполнявшая Стрелка с утра, иссякла. Теперь я видела то, что так не хотела признавать раньше. Я настояла, чтобы он обхватил меня за плечи, дабы я могла принять большую часть его веса на себя.

Спустившись с лестницы, я открыла дверь и схватила кресло на колесах. Стрелок даже не протестовал, когда я подвела его к нему и усадила. Очередной явственный признак того, что все очень плохо. Он тихо коснулся моей руки, и я покатила кресло по коридору.

Стрелок настоял, чтобы сначала мы заехали ко мне.

– Я хочу попрощаться с тобой наедине, – сухо сказал он, перебирая лежавшую на коленях трость.

– Ладно, – согласилась я.

Я понимала, что моя надвигающаяся выписка дается ему так же тяжело, как и мне. Я заставила себя собраться. Он заслужил, чтобы на этот раз сильной была я. Это был минимум из того, что я могла для него сделать.

Я поставила кресло и уселась напротив, так что наши колени соприкасались.

– Это не прощание, Стрелок. Я буду навещать тебя после сеансов с доктором Маршалл.

Он помотал головой.

– Мия, я не хочу, чтобы ты навещала меня, пока не пройдет операция. Ты будешь занята обустройством своей новой жизни. Я не хочу, чтобы ты была прикована к моей постели.

Слова его были как удар под дых. Он понятия не имел, насколько точную метафору выбрал.

– Я тебя не брошу. Я знаю, каково это – быть одному, и тебе совершенно не нужен этот опыт.

Он подался вперед, положив ладонь мне на колени.

– Я не пытаюсь строить из себя мученика. Со мной куча народу. Но ты уже понесла свою долю утрат. Я бы предпочел, чтобы мы воспринимали наше совместное времяпрепровождение как поездку в лагерь, понимаешь? Мы можем созваниваться и писать друг другу.

Я понятия не имела, о чем он говорит, но не удержалась от грустной улыбки.

– Я никогда не ездила в лагерь.

– Вообрази паршивую кормежку, вонючие хижины и взрослых, заставляющих тебя петь хором. На самом деле там здорово, – пошутил он. – Как бы то ни было, важная фишка лагеря – это неделя, которую ты тратишь на то, чтобы девочка, которая тебе нравится, обратила на тебя внимание. Если правильно разыграть карты, это она тебя поцелует. В этом заключается цель.

Месяц назад я бы рассмеялась при мысли, что буду сидеть напротив парня, со всей четкостью обозначившего намерение меня поцеловать. Я думала, что жизнь за пределами моей тюрьмы – это несбыточная мечта. Что я умру, так и не узнав нежного прикосновения.

– Мия, ты готова к еще одному первому разу? – прошептал Стрелок, дотронувшись до моей щеки.

Я подалась вперед, сокращая дистанцию между нами и не думая об этом.

Я кивнула. На сей раз не имело значения, что он меня не видит. Он чувствовал движение под своей ладонью. Стрелок снял очки, не открывая глаз, и стер оставшееся расстояние между нами. В животе у меня затрепыхалось так, что все тело задрожало. Когда губы Стрелка нежно прижались к моим, я тоже закрыла глаза. Поцелуй стал глубже, и мои руки покрылись мурашками. Губы у него оказались мягче, чем я ожидала, и идеально совпадали с моими. Он медленно отстранился, оставив меня как будто в трансе. Я поднесла ко рту кончики пальцев, губы покалывало. Мой первый поцелуй длился всего несколько секунд, но я никогда его не забуду.

– До свидания, Мия. – Не успела я толком вникнуть в его слова, как Стрелок поднялся, взял свою трость и направился к выходу.

Я все еще прижимала пальцы к губам, когда он задержался в дверном проеме.

– Будь храброй, Мия. Что бы ни случилось. Будь храброй.

24

На следующее утро я застегнула молнию на сумке и в последний раз обвела взглядом свою палату. Без открыток и цветов, которые я получала на протяжении трех прошедших недель, она выглядела опустевшей. Большей частью цветы и открытки присылали люди, которых я в жизни не встречала и кто видел мою историю в новостях. Открытки были сложены в коробку, которую Джейкоб уже отнес в машину. Все цветы выбросили или раздали другим пациентам. Армией мягких игрушек набили большой мусорный пакет, чтобы Джейкоб спустил их позже.

Мама подписала последние бумажки касательно моей выписки.

– Ты готова, солнышко?

Я кивнула, сглатывая комок в горле.

– Нервничаешь?

Я снова кивнула, и это было правдой, хотя комок не имел ничего общего со страхом отъезда. Слова прощания были сказаны накануне вечером, я все-таки ждала, что Стрелок придет до того, как я уеду. Я подумывала, не взять ли дело в свои руки, но мне хотелось уважать его желания. Я чувствовала, что должна сдержать обещание.

В дверях появился Джейкоб, взвалил на плечо мою спортивную сумку и большой мешок с мягкими игрушками.

– Мы готовы выдвигаться? – подмигнул он мне.

– Мия? – Мама коснулась моей руки.

Я на мгновение заколебалась, а затем перехватила ее на полпути и крепко взяла за руку.

Палату мы покидали всей семьей – почти всей, поскольку папа не появился.