Тернии

Толпа, как и положено толпе, пялилась во все глаза. Беррис физически ощущал взгляды, попадания следовали одно за другим: плоские барабанные перепонки на том месте, где должны были быть уши, веки-диафрагмы, странные узкие губы. Удивительно, отметил про себя Беррис, никогда бы не подумал, что смогу при этом оставаться совершенно равнодушным. На Лону тоже глазели, но гораздо меньше, что не удивительно: ее увечье не лежало на поверхности.

Внезапно слева от Берриса возникло какое-то движение.

Мгновением позже из толпы вынырнула Элиза Проллисе и, выкрикивая «Миннер! Миннер!», устремилась к нему.

Больше всего она была похожа на берсеркершу. Косметика на лице скорее напоминала древнюю боевую раскраску, нежели просто макияж; щеки были расчерчены синими полосами, над глазами выступали ярко-красные объемные мазки вполовину лба. На этот раз она пренебрегла модой на аэрозоли и облачилась в платье из какой-то соблазнительно шелестящей натуральной ткани; в глубоком вырезе виднелась молочно-белая грудь. Элиза призывно распахнула Беррису объятия. На кончиках пальцев ярким лаком блеснули длинные заостренные ногти. Когти.

— Я давно пыталась добраться до тебя, — выдохнула она. — Меня не подпускали. Они…

— Элиза… — попытался вмешаться Аудад.

Та, взмахнув рукой, пробороздила ногтями у него на щеке глубокие царапины. Аудад, громко вскрикнув, отшатнулся, а Элиза, бросив ядовитый взгляд на Лону, развернулась к Беррису и потянула его за локоть.

— Пойдем со мной. Теперь я тебя нашла и никуда больше не отпущу.

— Убери руки! — вступила Лона. Каждый слог со свистом разрезал воздух, как бешено вращающееся лезвие.

Элиза метнула на Лону бешеный взгляд. Беррису показалось, что они вот-вот сцепятся. Элиза весила фунтов на сорок больше и, как Беррис уже имел возможность убедиться, в мгновение ока могла обернуться разъяренной тигрицей. Но и Лона была неистощима на сюрпризы.

Сцена в вестибюле, с отстраненной ясностью представилось ему. Все по полной программе.

— Я люблю его, слышишь, ты, сука малолетняя! — хрипло выкрикнула Элиза.

Лона ничего не ответила, только сделала короткий рубящий жест; прозвучал смачный хлопок, Элиза с шипением отдернула руку и встала в боевую стойку, высоко занеся растопыренные когти. Лона пригнулась, готовясь прыгнуть.

Все это заняло буквально секунды. Ошарашенные зеваки успели прийти в себя, и в толпе возобновилось обычное беспорядочное шевеление. Беррис тоже наконец вышел из оцепенения и загородил собой Лону. К Элизе снова подскочил Аудад и схватил ее за руку. Та попыталась высвободиться, и грудь ее заколыхалась. С другой стороны Элизу подхватил Николаиди. Та завизжала и что есть силы принялась отбиваться. Вокруг сомкнулось кольцо роботов-коридорных. Общими усилиями бешено извивающуюся Элизу потащили к гравишахте.

Лона прислонилась к колонне из оникса. Она тяжело дышала и вся раскраснелась, но с превеликим тщанием наложенный макияж оставался таким же безупречным. Она казалась скорее удивленной, чем напуганной.

— Кто это такая? — спросила она.

— Элиза Пролиссе. Вдова Марко, нашего биолога.

— Что ей было надо?

— Откуда я знаю? — покривил душой Беррис. Но Лону было не так-то легко одурачить.

— Она сказала, что любит тебя.

— Это ее право. Она просто переутомилась. Нервный срыв.

— Я видела ее в госпитале. Она навещала тебя. — В глазах у Лоны вспыхнули зеленые огоньки. — Чего она от тебя хочет? Зачем она устроила сцену?

На помощь Беррису пришел Аудад.

— Мы дали ей успокоительное, — сообщил он, прижимая к щеке окровавленный платок. — Она больше не будет к вам приставать. Глупая истеричка…

— Давай вернемся в номер, — заявила Лона, демонстративно обращаясь к одному Беррису. — Мне что-то расхотелось обедать в Галактическом Зале.

— Нет-нет, — торопливо произнес Аудад, — ни в коем случае. Я дам вам какой-нибудь релаксант, и сразу станет лучше. Нельзя, чтобы какой-то идиотский эпизод испортил весь чудесный вечер…

— По крайней мере, не будем торчать в вестибюле, — произнес Беррис.

Втроем они поспешили в ярко освещенный регистрационный зал; Лона опустилась на диван. Беррис почувствовал, как наружу рвется давно сдерживаемое напряжение, и все тело его — ноги, грудь, руки — пронизала жгучая боль. Аудад тем временем извлек из кармана набор релаксантов, один тюбик вручил Лоне, другой взял сам и предложил коробочку Беррису. Тот только отмахнулся: ни один земной релаксант, эйфорик или возбудитель на него больше не действовали. Что до Лоны, то не прошло и мгновения, как она уже снова улыбалась.