Терновая цепь

– Вероятно? – фыркнул Мэтью. – Вот почему никто не любит ученых, Кристофер. Точность для вас превыше всего. А где же оптимизм?

– Все любят ученых, – произнес Кристофер с видом собственного превосходства и протянул полную оловянную флягу другу. – Пей.

Мэтью не очень охотно взял ее и поднес к губам. Сделал глоток, закашлялся и скорчил гримасу.

– Отвратительно, – объявил он. – Похоже на сироп солодки, в котором развели кусок мыла.

– Очень хорошо, – отозвался Кристофер. – Оно и не должно быть приятным на вкус. Представь себе, что это лекарство.

– И как оно действует? – поинтересовался Джеймс. – Мэтью должен выпивать по несколько глотков этой дряни всякий раз, когда ему захочется бренди?

– Во-первых, это не дрянь; во-вторых, нужно делать не так, – строго произнес Кристофер и обратился к Мэтью: – Я буду каждое утро приносить тебе новую порцию, и она будет все меньше и меньше. Ты будешь выпивать немного утром и немного во второй половине дня; как я уже сказал, порции будут уменьшаться. В конце концов ты почувствуешь себя лучше, и лекарство тебе больше не понадобится.

– И сколько времени это займет? – спросил Томас.

– Примерно две недели.

– И это все? – воскликнул Мэтью. Джеймс подумал, что он уже выглядит лучше. Краски вернулись на лицо, и его рука не дрожала, когда он прятал флягу в карман. – Я буду здоров, как раньше?

Наступило молчание. На лице Кристофера отразилась неуверенность; он чувствовал себя в своей стихии только тогда, когда речь шла о дозировках и способах применения. Джеймс невольно вспомнил Элиаса и то, что рассказывала о нем Корделия: он не раз пытался покончить с прежним образом жизни, но после нескольких месяцев трезвости наступал момент, когда он терял контроль над собой.

Тишину нарушил Томас.

– Каковы бы ни были причины, побудившие тебя искать забвения в вине, – произнес он, – их нужно устранить.

– Ты хочешь сказать, что я по-прежнему буду испытывать желание напиться, – медленно произнес Мэтью, – хотя мое тело и перестанет требовать выпивки?

Джеймс протянул руку и взъерошил влажные волосы Мэтью.

– Тебе следует отдохнуть, – предложил он.

Мэтью не уклонился от этого прикосновения.

– Да, согласен. Но я не хочу, чтобы вы уходили. Я понимаю, это эгоизм, но…

– Я останусь, – сказал Джеймс.

– И я, – добавил Томас.

Кристофер со щелчком закрыл саквояж.

– Мы все останемся, – объявил он.

Так и получилось, что все они устроились на ночлег, как щенки на подстилке, на пуховых одеялах перед камином. Мэтью уснул почти мгновенно, остальные тоже в скором времени погрузились в сон; Джеймс, который лежал спиной к Мэтью, не думал, что сможет заснуть, но треск поленьев в камине и негромкое сопение «Веселых Разбойников» успокаивали его, и он в конце концов забылся. Один Оскар бодрствовал: он сидел поодаль и наблюдал за хозяином и его друзьями всю ночь.

Корделия лежала без сна, ворочаясь с боку на бок. Она хотела оказаться сейчас в доме на Керзон-стрит; девушка так привыкла к кровати в своей спальне, где засыпала с мыслью, что Джеймс находится совсем рядом, что их разделяет всего одна комната. Здесь у нее были Алистер и мать, но это было не одно и то же. Возвращение на Корнуолл-гарденс напоминало попытку вставить в замок неподходящий ключ.

В ее мозгу снова и снова звучали слова Гипатии: «Поверьте, вы могли бы стать величайшим, сильнейшим Сумеречным охотником за всю историю вашего народа». Но какой ценой! Ценой добровольного погружения во тьму, признания Лилит своей повелительницей. А ведь именно стремление к славе и могуществу, стремление стать лучше всех заставило ее опрометчиво принести клятву верности «кузнецу Велунду». С другой стороны, неужели это плохо – стать совершенным Сумеречным охотником? Ее цель – защитить мир от Велиала; как эта благородная цель может быть неправильной?

И не только мир. Она ни на минуту не забывала о Люси и Джеймсе. Демон наметил их в качестве жертв; они были уязвимы, и при мысли об этом у нее сердце обливалось кровью. Да, Люси теперь ее ненавидит, да, она потеряла Джеймса, но это не имело значения; Корделия должна была прежде всего защитить их.

Она подумала: как отреагировал Джеймс на ее записку с просьбой отправиться в квартиру к Мэтью? Девушка надеялась, что он поехал. Джеймс и Мэтью сильно нуждались друг в друге, хотя упорно не желали это признавать.

Она резко перевернулась на спину, уронив подушку на пол. Волосы спутались, глаза жгло от недостатка сна. Гипатия посоветовала ей сражаться в качестве слуги Лилит. Но это было невозможно, на это она не могла согласиться. И все же… она вдруг вспомнила разговор с демоном гамигином в Чизвик-хаусе. Корделия была уверена: если бы ей удалось задать ему еще несколько вопросов, она сумела бы разузнать побольше о планах Велиала.

Девушка села, невидящим взглядом уставившись в темноту. Для того чтобы допросить демона, оружие не нужно. И поскольку она является паладином Лилит, она может воспользоваться их страхом. Возможно, ей все-таки удастся извлечь кое-что хорошее из своей нелепой ошибки. Сумеет хоть чем-нибудь помочь Люси, Джеймсу и остальным.